Сергей Шойгу: "Соблюдаю кодекс чести охотника"

- О том, что вы заядлый охотник, известно многим. Где вы обычно охотитесь?

- Я профессиональный охотник, первый раз меня взял на охоту мой отец, мне было тогда 7 лет. Практически каждый свой отпуск я провожу в Хакасии, в Туве, в тайге. Вообще предпочитаю отдыхать только в России. Вот уже десять лет я езжу к своим друзьям на отстроенную в начале 90-х охотничью базу. Эта база находится за пределами Каратошско-Инейского заказника и расположена на противоположном берегу реки Каратос, охотимся мы в специально отведенных для этого охотничьих угодьях, разумеется, получив лицензию. Охотничьи угодья в этом районе огромные, где-то около 20 000 га. Нередко я бываю там со своими товарищами. Я считаю, что тайга - это то место, где можно по-настоящему отдохнуть. Надышаться воздухом, выспаться, порыбачить...

- Когда последний раз удалось отдохнуть?

- В эти новогодние каникулы. Но 9-го уже был в Москве, поэтому в тот период времени, который упомянут в "Новой газете", а именно 18 января, я никак не мог быть в Хакасии. В декабре прошлого года, как утверждает журналист, я также был в Москве. Конец года - какой уж тут отпуск. Вообще надеюсь, что вашу публикацию, подготовленную не профессиональными в такой сфере, как охота, авторами, прочитают и охотники. Читателям же, которые могут с неодобрением относиться к охоте, поясню некоторые детали: невозможно убить целое стадо маралов. Охота на марала - очень специфический и довольно трудный процесс. В седле порой проводишь почти целый день. Для такого охотника, как я, утверждение, что можно убить зверя и бросить его тушу в реку, является оскорблением. Поверьте, не этому меня учили мои дед и отец, которые прожили всю жизнь в Туве и всегда были профессиональными охотниками. Мне крайне не нравятся все виды "потешной охоты" с утепленной вышки - когда сидишь с кофе и коньяком, а внизу - егеря, подгоняющие тебе под выстрел стадо. Это все не по мне. Я ведь не добытчик. Мне интересен поединок со зверем, противоборство, выслежу или не выслежу, перехитрю или не перехитрю. Тут важен не выстрел, а процесс. Отдых, который я себе раз и навсегда выбрал, - это в первую очередь дикая природа, воздух, тишина. А охота - это поединок со зверем, а не убийство. Я знаю, когда и в кого нужно стрелять по закону, и соблюдаю неписаный кодекс чести охотников. Я могу не выстрелить в зверя, за которым охотился несколько суток, просто потому; что нельзя, например, стрелять в двух дерущихся маралов. Это очень красивое и редкое зрелище, не каждому охотнику суждено это увидеть.

- Какие у вас отношения с местными жителями и охотоведами?

- Охотничья база моих друзей находится недалеко от домика охотинспекции. Мы базируемся напротив друг друга: они – на - территории заказника, мои друзья - через реку, на охотничьих владениях. Охотоведы часто заходят к нам, знают всех нас в лицо, мы не раз помогали им. Так, например, мы общими усилиями избавили заказник от золотодобытчиков, которые пытались отмывать золото при помощи жесткой химии (с использованием ртути) и загрязняли землю и воду заказника. Место, где мы живем, мы благоустраивали своими руками. У нас там целая мастерская с инструментами, я, между прочим, увлекаюсь резьбой по дереву – хорошая релаксация. Красота там вокруг такая, что дух захватывает. Я вам фотографии подарю, сделанные этим летом. А то в вашей публикации фото семилетней давности...

Вообще в этой ситуации мне страшно неловко перед друзьями, и перед ними извиняюсь. Я понимаю, что журналистов и читателей очень интересует личная жизнь министров. Но я, и ваша газета это может подтвердить, никогда не устранялся от комментариев и прямого разговора с журналистами. Вместо того чтобы недоговаривать, намекать и цитировать статьи из УК РФ, могли бы прийти и спросить? Я не говорю о журналистской этике, просто по-человечески спрашиваю...”