"Зарубежные гости – негры, да и русские, приезжая в Туву, требуют коноплю", - считает бывший министр культуры Тувы, говоря о фестивале "Устуу-Хурээ"

Природные катаклизмы остановили наступление и нанесли большой урон монголо-тувинскому войску. Китайцы благополучно пересиживали в долине, откармливаясь и отдыхая, направляя на битвы урянхайцев и монгольские аймаки. Среди истощенного битвами и холодом войска начался голод и мор. Ситуация накалялась. Монгольские части стали отступать в долину, поедая боевых коней, чтобы не умереть с голоду. Тувинские вожди устроили совет:

- Аал (стоянка, родина) далеко, если отступим, будет плохо для нашего имени. Китайцы все равно нас разобьют. Приказ императора сильнее, будем его исполнять. Мужчина не должен сжирать свое имя, поэтому ради победы покажем свою удаль и вернемся домой. Дорога к победе может иметь препятствия. Но нет пользы в этих опасениях, погибать так со славой, ради тувинской земли. Ради чести тувинского народа, помолившись, и вытащив мечи из ножен пойдем в наступление. Оставшиеся в живых дойдут до родины и донесут народу слово о нас. Взяв в подарок от Тибета Гималайских богов поднимем дух тувинского народа! Курай!Курай! – с этими возгласами вся армия, поднялась как смерч и пошла в атаку на Шамбалу, оседлав победу.

Когда распогодилось, вернувшееся китайское войско застало пирующих тувинцев, установивших над Шамбалой победный стяг. На обратном пути, чтобы не разгневать Гималаи и молиться по дороге, они прихватили из Тибетских монастырей лам и направились домой. С тех пор, говорят, желтая вера распространилась в Туве. Монахи по дороге лечили раненых. Вероятно, благодаря этому желание распространять благость стало святым желанием тувинцев.

Прошли годы. Желтая вера укрепилась в Туве. В наши дни если не весь тувинский народ, то большинство приняло и от души исповедует желтую веру».

Следующий раздел опуса носит подзаголовок «Влияние церкви и веры на Туву».

«Не могли же тувинцы прогнать на все четыре стороны лам, по дороге помогавших им, гадавших, лечивших и указывавших путь? Монгольские войска, возможно, поступили аналогично. С тех пор в Туве и началось постижение буддийского Учения.

Насколько я понимаю, буддийское учение состоит из трех направлений. Первое: философское учение о мире, о зарождении человека. Кто там на главном месте? Кто создан первым? Что такое дух, призрак? Душа человека и другие вопросы. Во-вторых: сущность животных, их удел и смерть. Практики бесконечной жизни. Учение дающее ответ на вопрос: Возможно ли перерождение? Третье: учение о борьбе темных и белых сил. В тридцатых годах двадцатого века в Туве функционировали 22 буддийских храма. На чем же они основывались? Любое сообщество в своем становлении либо обеспечивает само себя, либо сильно за счет поборов, налогов и завоеваний. Поскольку религиозный институт не был в состоянии обеспечить себя самостоятельно, его существование стало возможным только благодаря верующим, их подношениям. Желтая вера в Туве держалась тоже благодаря верующим, их помощи и подаяниям. Несмотря на то, что просвещенная часть тувинского общества выучила тибетский язык, усвоила необходимые в жизни понятия, большинство народа оставалось невежественным. Разве возможно очистить грешную душу, сколько бы ни слушал проповеди на чужом языке?

Мне кажется, что неэффективность буддийского учения в Туве и в душе тувинского народа кроется именно в этом. Видимо поэтому тувинцы больше верят шаманам и прорицателям. В отдельных случаях среди шаманов попадаются люди с «прошлым». Отбывавшие наказание за хулиганство, убийство, изнасилования занимаются шаманской практикой. Кажется, что таким верить нельзя, а народ доверяет. Почему? Язык. Народ его понимает. Знает свой язык, поэтому верит. Шаманы знают язык, доходчиво и красноречиво общаются и берут этим за душу. Поэтому мы начинаем им верить. В тридцатых годах большевики так же доходчиво объясняли все народу и видимо поэтому их же руками разрушили все буддийские храмы».

Часть, озаглавленная «Чаданское «Устуу-Хурээ». «Особенность человека – способность выделять красивое в жизни. Тувинцы тоже в этом не отстают. В 1905-07 годах в Даа-кожууне у Чадана было построено Устуу-Хурээ, объединившее интересующихся желтой верой и имеющих к нему отношение. Расходы на его возведение и поддержание были большими. Благодаря желтой вере, Устуу-Хурээ, население Даа кожууна стало послушным, покладистым. Власть усмирила народ, приучила его к смирению и соблюдению порядка. В 2007 году исполнится 100 лет со дня возведения хурээ. Лам этого хурээ большей частью репрессировали, кого расстреляли, кого заключили в тюрьмы, истребили. Мой дедушка служил в этом храме в должности кеский. В период репрессий он был арестован и до сих пор о его судьбе нет никаких сведений и документов. Прошли годы и в окружении демократии появились крутые ступени 1990-х. В 1988-89 годах в Чадане появилась некто Виллия Емельяновна Хаславская, средних лет тетенька, архитектор из Москвы, поднимавшая вопросы о восстановлении Устуу-Хурээ. В те времена компартия твердо держала идеологию в своих руках, не выпуская, и в соответствии с принципом о разделении религии и государства В.Е. Хаславскую не допустили к будированию вопроса об Устуу-Хурээ. Чтобы не обидеть, министерство культуры поручило ей, заключив договор, памятники и археологические базырыки (курганы). В это время, в 1988 году, в августе я стал заместителем министра культуры по вопросам искусства. Я получил тогда возможность познакомиться с В.Е. Хаславской, выслушать ее мысли об Устуу-Хурээ. В 1989 году меня назначили министром культуры республики. То ли потому что я сам родом из Чаданы, то ли мой сгинувший в годы репрессии дед лама отправил призыв, вопрос о строительстве музея Устуу-Хурээ стал для меня по важности первым. Сразу же, согласно договору с В.Е. Хаславской, я заказал московскому архитектору Борису Холонову проект. После получения проекта (тогда по действующим ценам это обошлось в три млн. руб.) в 1991 году я показал его председателю Совмина Шериг-оолу Дизижиковичу Ооржаку. Тогда Хаславская заходила на прием к Шериг-оолу Дизижиковичу вместе со мной.

- Это еще что за украинские, белорусские узоры? – задал правильный вопрос Шериг-оол Дизижикович.

– Это мы исправим, – обязалась Хаславская, забрав у нас деньги за проект, и до сих пор не исправила ничего.

Учитывая инфляцию и рост цен, проект должен был подвергнуться перерасчету. В целом по тем ценам он стоил 3 млн. руб. С целью получить деньги с Москвы, мы вместе с Хаславской добились включения центрального храма Устуу-Хурээ в список памятников федерального значения. Препятствий тогда возникало очень много, цены тоже росли. Несмотря на это, защитив по тем ценам 40 млн. руб. согласно федеральной программе, мы перечислили их отделу культуры Дзун-Хемчикского района. Они направили эти средства не на строительство храма, а на хозяйственные домики, находящиеся рядом с храмом. Мой заместитель Светлана Николаевна Шурышева вместе с заведующим отделом культуры распорядилась выстроить эти два домика. По этому поводу разногласия между мной и моим заместителем были очень серьезными. Кроме того, некоторые политики тогда обманывали народ обещаниями, что они запросто выстроят этот храм и достигнув желаемого, избравшись, забыли про Устуу-Хурээ.

Когда Туву посетил Его Святейшество Далай-лама, наш президент принял очень мудрое решение, поручив мне отвезти его на Устуу-Хурээ. Привезли. Далай-лама для восстановления храма дал 3 тыс. долларов. Правительство перечислило их на счет Управления Камбы-ламы, те не передали ни одного доллара Устуу-Хурээ. Если мы тогда оперировали миллиардами, теперь, после того, как убрали нули, стало полегче. Поскольку автор проекта – человек, наша «тетя» Хаславская стала поднимать свои проценты. Теперь она получала с тысячи рублей 16%. Из-за этих процентов между мной и автором проекта были большие споры. «Наша тетя» продолжала индексировать стоимость проекта. Теперь он стал стоить 67 млн. руб. Поскольку по закону Хаславской полагались проценты, у нее была заинтересованность: увеличивалась стоимость проекта, росли ее проценты. В 1998 году поступившие 1 млн. руб. по решению суда должны были изъять в счет погашения накопившихся долгов министерства и на другие строительные объекты. Я упросил судебных приставов подождать три дня, и, посовещавшись с министерством финансов, чтобы не упустить этих денег, бесплатно решил пустить этот миллион не на долги по строительству храма, а на погашение других долгов. Если бы мы эти деньги пустили на строительство, потеряли бы их безвозвратно. Мне тогда требовалось совсем немного времени.

В это время находившаяся в Москве В.Е. Хаславская, узнав, что поступили деньги, прибыла в Туву, чтобы отведать с полагавшихся ей процентов, а денег не оказалось… Рассердившись на это, не выяснив толком причин, подговорила всех журналистов, дошла до скандальных разборок в Верховном Хурале. Комиссия провела не одно расследование. В итоге выяснилось, что в мой личный карман не попало ни одного рубля. Оказалось, что деньги ушли на выплату долгов по зарплате и другие долги учреждений культуры республики. Министерство финансов сдержало свои обещания. Впоследствии на 1 млн. руб. при участи самой Хаславской были изготовлены специальные деревянные заготовки для Устуу-Хурээ. Внутри храма был выровнян и залит бетоном фундамент. Автор также получила свои 16%.

После этого я был избран депутатом Госдумы, и в течение трех лет защищал на строительство этого храма по 700 тыс. руб. Но министры того периода В. О. Наксыл и Э.А. Данзын не смогли вовремя составит и подать заявки, поэтому деньги до Тувы не дошли. Я сомневаюсь и в том, что на этот году удастся получить какие-то деньги. Возможности наверняка построить храм имеются. Глава правительства Ш.Д. Ооржак советует построить за 2 млн. руб. Поскольку это федеральный объект, местные финансы туда нельзя привлекать.

В настоящее время, согласно федеральному Закону № 131, разделена собственность федеральная и местная. Нужно решить: либо реставрировать Устуу-Хурээ, изменив форму собственности на местную, либо признать совместной собственностью. Другая возможность - заказать новый недорогой проект, и быстро, ударными темпами построив, открыть в 2007 году. Отказаться от проекта В.Е. Хаславской. Поскольку он чересчур дорог и с каждым годом дорожает».

Часть заключительная «Что делать со скандальным фестивалем «Устуу-Хурээ»?

«Этот фестиваль не первый год мучает руководство Дзун-Хемчикского района. Сколько ни помогали в его проведении министерство культуры, филармония, администрация района, сотрудники милиции, работники культуры, - ни одного доброго слова в их адрес. Только Игорь Дулуш в газетах расхваливает, пропагандирует себя, а выполнявшие черновую работу остаются в долгах. Выделенные государством средства уходят на проезд зарубежных и иных, личных гостей, их награждение, на пиры-гулянки. Народ ни разу не слышал конкретных ответов, что в этом году на строительство храма пойдет столько-то денег, а в прошлом году ушло столько-то. Его лживые обещания – помогу строительству храма - тянутся уже пять лет. Зарубежные гости – негры, да и русские, приезжая в Туву, требуют коноплю, курят марихуану, собирают ее - об этом известно правоохранительным органам. Кроме того, когда все награды раздают приезжим, свои, исполнявшие всю черновую работу, остаются безо всего. Кому это нужно?

Не лучше ли вместо этого тщательно подготовить данный фестиваль, развить идею, проводить его, взяв в руки на уровне Правительства? Проведение фестиваля конечно необходимо его участникам, и музыкантам. Только надо поднять его на более высокий уровень, упорядочить, освободиться от восхваления одного человека, желательно, чтобы освещающие его журналисты освободились от одностороннего подхода, были более принципиальны и всесторонни.

Я верю, что участию в фестивале по-настоящему сильных российских и международных профессиональных музыкантов и композиторов готовы помочь Комитет по культуре Госдумы, Агенство по делам культуры и массовой коммуникации России».