Тинейджерам Тувы: стоит ли превращать муху в слона?

Чтобы никто не вошел к ней в комнату, дверь изнутри Оля подперла стулом. Села на полу, сжавшись в комок. Всё противно. Люди – противные. Пустые. Злые. Эгоистичные. Друзья – где? Нет друзей и никогда не было. Увлечения? – фу. Родители? – у них свои заботы. Никто ей не поможет в её переживаниях. А сама она так от них устала, что просто сил нет…

Сидела вот так, слегка покачиваясь, минут пятнадцать. Потом поднялась, пересела за стол, открыла тетрадку и быстро, крупным почерком, начала писать, изредка откидываясь на стуле и закатывая глаза. «…Бродит труп мой, как призрак, в бездонном аду, что набит до отчаянья туго безмозглыми грешниками… они тают в близости адских огней и влачат свою тяжкую ношу… Стычки, сплетни, по- зор – это всё суета. Суета сует, суета сует…»

НИКОМУ НЕ НУЖНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА

Этот мрачный текст, родившийся в глубинах исстрадавшегося сердечка подростка, растянулся на страницу. Злой и отчаянный. Ольга потом признавалась, что это было самое страшное из того, что она насочиняла в те годы. Вообще же стихов на тему смерти и бессмысленности жизни у нее с того, 14–15-летнего возраста, накопилось порядком. Сколько раз она была близка к тому, чтобы повторить то, что совершил ее кумир, наложивший на себя руки? Не один и не два. Ей казалось, что во всем мире был один он – Человек с Большой Буквы. Что лучше него никого нет и не будет, и поэтому жизнь ее вместе с его жизнью закончилась. Искать больше некого.

Всё вокруг виделось через черную пелену, каждое событие было мрачным предзнаменованием. Благо – девочка нашла утешение в мире поэтических грез. Сначала выплеснутые тайком на страничку тетрадки слезы просто давали временное облегчение, а потом это стало потребностью, через рифмование строчек она как будто бы обретала гармонию. И с собой, и с окружающей реальностью. Депрессия рассеивалась. Мир открывался с самых разных сторон, которых было так много. Как и возможностей. А когда кризис миновал, она с удивлением стала замечать, что вокруг нее кипит жизнь. Что есть мальчики, настоящие, живые и даже интересные, которые вдруг стали занимать ее мысли.

Оля пережила своё испытание. И всё у нее сложилось хорошо. Закончила школу, поступила, отучилась, работает теперь по специальности, работу свою любит, растит сына. О тайне своего отрочества вспоминает с юмором.

А ведь были и другие девочки, которые в такой же критический момент не нашли отдушины, и – последовали примеру кумира. Что и кому они доказали? Свою преданность ему? А нужна ли была она ему? Имел ли он целью своего поступка тянуть из жизни других? Конечно, нет. Они же только и сделали, что себя лишили счастья жить дальше, узнавать мир, совершать открытия, любить.

Впрочем, уйти за кумиром – это довольно редкий случай. Романтический.

В жизни чаще бывает куда прозаичнее. Гуля, например, ходит с кожаными браслетами на запястьях. Под ними у нее «напоминания» о многочисленных попытках уйти из этого мира. Но она рада, что ни одна из них не увенчалась успехом.

В ее жизни – сплошная череда трагедий. Когда-то в детстве ее изнасиловал собственный дядя. Потом умерла мама, потом – отец. Гулю замучили депрессии. Как, спрашивает, жить, да и зачем, если ничего не получается? Сейчас сама себе уже научилась отвечать: так и жить. Напролом. Не дает судьба счастья легкого – добиваться его борьбой. Тут даже азарт может включиться. Не сломаешь, злодейка!

Это хорошо – вовремя добрые люди помогли найти психолога, к которому Гуля ходит уже много лет. Сейчас она работает, много путешествует. Ищет себя. А кто ищет – тот обязательно найдет. И дело по душе, и радость, и смысл жить.

СЕЛЬСКАЯ НАПРЯЖЁНКА

Статистика показывает, что чаще всего свести счеты с жизнью решаются девочки. Это вполне понятно. Они и ранимее мальчиков, и мнительнее, и из мухи слона чаще раздувают.

В Тандинском районе, например, в прошлом году откачивали пятерых. В нынешнем – уже две попытки. Снова две девочки. К счастью, успели спасти. Там в Бай-Хаакской школе, где и произошли оба нынешних инцидента, приняли на работу профессионального психолога. Лада Хертек, отработавшая 14 лет педагогом-психологом в городской школе №5, оборудовала на новом месте кабинет психологической разгрузки, и работа пошла. Очень нужен такой человек в школе, как выяснилось. Но только такой, который не формально числится на должности, а своими обязанностями занимается. Лада Валерьевна сразу же взяла быка за рога: просканировала с помощью психологических методик аудиторию. В расчет брались такие критерии, как отношения в семье, степень недоверия ребенка к людям и неуверенности его в себе. Результаты получились тревожные: почти 30 процентов школьников с 5 по 11 классы вошли в ту самую группу риска, которая требует особенно пристального внимания и аккуратного отношения.

– Напряженные отношения в семье, – объясняет психолог, – это недоверие ребенка к родителям, и отчужденность родителей. Когда родители только требуют, не проявляя своей любви, и нацелены лишь на то, чтобы ребенка одеть и накормить. Считают, что у ребенка есть всё: компьютер и прочее. А на самом деле, нет главного: общения. И ребенок плохо себя чувствует. Недоверие к людям тоже исходит из семьи. Неуверенность в себе – опять семья. Комплекс неполноценности, когда ребенка все время тюкают. Только требуют, не интересуясь тем, что у него внутри…

При этом на селе, как ни странно, проблема отцов и детей стоит острее, чем в городе.

– В городе родители грамотнее, – сделала Лада Хертек вывод. – Они хотят успешной перспективы своему ребенку и всячески этому способствуют. А здесь – безработица, наверное, так влияет, что родители думают лишь о том, как бы прожить день, чем накормить. Домой многие дети не хотят идти, потому что там пьяные родители, потому что там их бьют.

Проработав год, психолог сумела наладить контакт не только со школьниками. Сейчас программу коррекции отношений у нее проходят две семьи. Две матери. Они заново учатся разговаривать со своим ребенком: понимать его настроения, использовать мимику и другие средства невербального общения, показывать свою любовь. Любовь – она ведь в сердце каждой матери есть, только жизнь, не усыпанная розами, и огрубила, и разучила, как это – обнять, поцеловать, сказать ласковое слово. Всегда проще прикрикнуть и дать подзатыльник. И всё это на автомате, промежду прочим. А ребенок, которому все время в раздражении предлагают уйти с глаз долой, в один прекрасный момент и уходит. Долой с глаз.

Матери поначалу смущались: что за игры? Будет ли толк? Однако толк есть: у девочки с мамой, которые ходят к психологу, отношения потеплели. Дочь стала доверять ей свои секреты. Обеим полегчало.

В коридоре школы повесили ящик доверия, в который ребятишки могут опускать тревожные послания: рассказывать, если их кто-то бьет, обижает, унижает. Послания пока приходят анонимные, но вычислить писавшего, чтобы помочь ему, всегда можно. Психолог добилась, чтобы в дневнике каждого школьника был записан телефон доверия, куда звонить, если станет совсем тяжко (телефон бесплатный, напомним номер: 8-800-2000-122). Провели неделю психологии, организовали «забор», куда ребятам разрешили выплескивать все накопившееся, а главное, негатив: пишите, рисуйте всё, что хотите. Главное, чтобы это осталось на «заборе», а не осело в вашем сердечке и не выплеснулось на близких.

БОЛЬШЕ – НИКОГДА

Саяна в психологов не верит. Она считает, что если человек хочет умереть – то умрет. Сама она тоже захотела. Год назад. Сейчас говорит, что ей стыдно за свой поступок и больше так она никогда делать не будет. Детский сад, говорит. Но тогда – не понял, а вернее, обманул мальчик. Она призналась ему в любви, а он до того растерялся от столь неожиданного оборота, что ничего более умного не нашел, как сказать: ты мне, дескать, тоже нравишься, но я, понимаешь ли, сейчас не могу быть тебе верен (Джульетте на тот момент было 14 лет, Ромео – 15)… Но ты подожди меня, ни с кем пока не дружи. Ей бы после этого в нем разочароваться и послать бы его куда подальше, а она поверила и стала ждать. Ждала-ждала, пока в один прекрасный момент его сестричка, а по совместительству ее подруга, не укорила: кого ты ждешь-то? Он уж про тебя и думать давно забыл. Саяна и решилась. И родителей как раз в городе не было. И стыдно было, что призналась ему, и обидно просто до смерти…

На счастье – вовремя зашла соседка. Вызвала скорую, откачали.

– Очень боялась, что расскажут родителям…

Милая девочка, такое прелестное и солнечное существо – никогда и не подумаешь, что чуть было сама себя не загубила ни за что, ни про что. Сколько по ней еще будут вздыхать и ромео, и дон-кихотов, и принцев на белых конях. Еще выбирать из них будет и штабелями укладывать. Саяна улыбается:

– Уговорила всё же соседку молчать. И всё. Больше никогда. Теперь радуюсь жизни. Это ужасное состояние, когда лежишь вообще никакая в больнице и не знаешь, выживешь ты или нет. А и жить-то хочется. И теперь каждой-каждой мелочи ты радуешься, понимаешь, что каждый день последним может стать. Жизнь – она маленькая такая. Можно ничего не успеть. То, что она дана тебе – это уже огромная радость. Я теперь все-все стараюсь от жизни брать, прямо хапать. И никаких мыслей даже нет. Просто – в удовольствие надо жить, и всё.

– Это была твоя первая любовь? – спрашиваю.

– Я не знаю. Наверное, нет… Просто… Ну – видимо, да… Я даже не знаю, – краснеет девочка и смеется: – Какой сложный вопрос! Нет, не первая, наверное. Может, это и не любовь была, а просто симпатия. 
– Так неужели он стоил того, что ты хотела сделать?

– Никто и ничто не стоит, – Саяна смотрит на меня по-взрослому серьезно. – Что бы в жизни ни случилось. Мой поступок – это просто детский сад. Выводы надо было сделать. Зато теперь всё поменялось в жизни очень сильно. И больше у меня плохого нет.

Любви много не бывает

Учится, да и училась, Саяна хорошо. До¬ма все благополучно, проблем не было никогда, говорит. Только рассказывать дома о своих любовных перипетиях Саяна не решалась: это мои личные переживания, говорит. Зачем? Однако после пережитого и на этот счет ее мнение поменялось. С мамой отношения стали ближе. К кому, как не к ней, идти за помощью? Подруга ведь – и та оказалась жестокосердной.

Гуле же не к кому было идти. Поэтому скепсис Саяны насчет психологов весьма спорен. Из всех депрессий Гулю вытаскивала только она, ее ангел-хранитель – женщина-психолог.

А психологи, которые для того и психологи, чтобы помогать человеку распутывать узлы, которые он сам завязывает в своей голове, твердо уверены, что любая проблема – разрешима. Только не надо держать ее в себе. Надо обязательно найти человека – «ресурсного» человека, взрослого, мудрого, который в жизни что-то понимает, который станет для вас «жилеткой», – и рассказать беду ему. Выплакаться. Невысказанный груз неизмеримо тяжелее того, что проговорено вслух. Это истина. Неразрешимая, кажется, проблема яйца выеденного не стоит, когда о ней расскажешь кому-то. Со стороны посмотришь.

Родителям же полезно помнить, что груз основной ответственности лежит на их плечах. Наталья Германова, замдиректора государственного лицея республики, суеверно стучит по крышке стола:

– Упаси бог… У нас здесь учатся дети, которых любят. Пусть ребенок плохо даже учится, но семьи, в основном, хорошие. Пусть детей залюбливают – любви много не бывает. Зато все внешние проблемы воспринимаются ребенком легко: главное, его дома любят и ждут.

Мы все любим своих детей, не согласятся какие-то матери. Пусть так. Так и должно быть. Но любить где-то в глубине души – мало. О любви надо говорить. Любовь надо показывать. Как?

Всё, вроде бы, просто. Но цифры говорят сами за себя: за первый квартал этого года в Туве десять подростков пытались свести счеты с жизнью. Шестерым это удалось. Взрослым понятно, что из-за увлечения или какого-то пусть даже тяжелого испытания глупо лишать себя жизни. Подросткам в двух-трех словах этого не объяснишь. Словами не объяснишь. А вот сделать так, чтобы жить им было хорошо и интересно и уходить из жизни не хотелось, – по силам каждому взрослому.