 День открытых дверей прошел в исправительной колонии номер один Республики Тыва. Мероприятие традиционное, хотя праздничным его не назовешь. Для тех, кто отбывает наказание, в этот день появляется возможность встретиться с самыми близкими людьми. Близкие же люди не забывают о родственниках, которые сделали ошибку в жизни. Радость встречи в этот день бывает горькой, но в души осужденных и их родственников она вселяет надежду.
Руководством УФСИН подобное общение приветствуется. Дни открытых дверей – одно из слагаемых реформ, которые проводятся в органах исполнения наказаний. Логика их проста: отказаться от карательной тактики в работе с осужденными и постепенно перейти к воспитательной форме. Рано или поздно завершится срок у осужденного, в глазах общества он не будет уже преступником; подготовить же своих подопечных к жизни на воле и не допустить того, чтобы человек вернулся назад, «со свободы», – вот главная задача органов исполнения наказаний.
На территорию колонии я заходил вместе с родственниками осужденных. Очередь они занимали с раннего утра. Всего их собралось на этот раз, как сказали уфсиновцы, не менее семисот человек. Очередь «моей» группы – последней в этот день – подошла в три часа  дня. Похоже, что для большинства посетителей визит на территорию ИК-1 был не первым. Вели они себя спокойно; кого-то из них узнавали сотрудники исправительного учреждения, и наставления их о том, что можно с собой пронести на встречу с осужденными, больше были похожи на формальность, от которой не уйти.
На входе пришлось оставить документы и сотовый телефон. Сотрудники УФСИН проверяли также вещи посетителей. Перед большими воротами нас обнюхала служебная собака: такие псы натасканы на запах наркотических средств.
Наконец, ворота закрылись за нашей группой, и нас завели во внутренний двор колонии. Так близко видеть осужденных соотечественников мне не доводилось, они держались от людей «с воли» на почтительном расстоянии. Родственники сами подавали инициативу в общении, рассаживались уже вместе на скамеечках, выстраивались в очередь за шашлыком. Мясо, из которого сотрудники ИК-1 готовили лакомство, «собственного производства» – в исправительном учреждении есть небольшое свиное стадо, и уход за ним лежит на плечах осужденных.
Бросилось в глаза, что подавляющая часть обитателей колонии – люди молодые, большинству из них и тридцати не дашь.
– А какой тогда уровень образования среди «ваших» осужденных? – спросил я.
– У нас действует вечерняя школа и профессиональное училище, – рассказывает начальник воспитательного отдела Николай Полев, – дать среднее образование осужденным мы обязаны согласно нормам Уголовного исполнительного кодекса РФ, в профессиональном училище, которое также работает в ИК-1, наши подопечные получают специальности газоэлектросварщика, резчика по дереву, электрика и кочегара.
На территории колонии постоянно находится около тысячи осужденных, и все они заняты работой. В промзоне, которая занимает отдельную часть исправительного учреждения, находятся мебельный и распиловочный цеха, там же действуют две станции технического обслуживания автомобилей. Цех по производству пенобетона пользуется популярностью у заказчиков «с воли». Отдельный цех обшивает самих осужденных и изготавливает камуфляжную форму для сотрудников УФСИН. Есть два «фирменных» магазина, большую часть его продукции составляют сувениры.
– Часто задумываюсь о том, сколько талантливых людей попадает в места заключения «по глупости», – делится размышлениями заместитель начальника колонии Александр Есипов, – и горько осознавать, что способности они раскрывают только у нас, становятся, например, прекрасными резчиками по дереву или камню.
Александр Викторович прослужил в системе исполнения наказаний двадцать лет. И, как признается, не научился за эти годы безразлично взирать на чужие судьбы.
– К каждому обитателю колонии нужен отдельный подход, понял это еще тогда, когда был начальником отряда, – отмечает Александр Есипов. – С кем-то приходится быть строгим, с кем-то – помягче. Когда знакомишься с уголовными делами обитателей колонии, то приходишь к выводу: многих преступлений можно было избежать, если бы работа была у людей на воле.
У Александра Есипова я спросил: а сильно ли изменился характер и «возраст» преступлений за двадцать лет службы.
– Да, изменился, и не в лучшую сторону, – рассказывает Александр Викторович. – Двадцать лет назад здесь была колония строгого режима и в ней содержались те, кто совершил преступление и в первый, и во второй раз. Тем не менее, самым «тяжким» преступлением у большинства обитателей ИК было участие в краже или разбойном нападении. Теперь же колония перешла на «общий» режим, а контингент ее составляют только те, кто совершил преступление впервые. Но какие это теперь преступления?! Убийства, изнасилования… Изменился и возраст осужденных: двадцать лет назад большинству отбывавших здесь наказание было лет по 40–50, сегодня же основной контингент – это люди не старше тридцати.
Вместе с Александром Есиповым и Николаем Полевым мы подошли к металлическим заграждениям внутри двора. За ними стояла небольшая группа обитателей колонии. Оказалось, что это были те осужденные, к которым не пришли родственники.
– Редко, когда родственники забывают об отце или брате, который находится в колонии, – комментирует начальник воспитательного отдела ИК-1 Николай Полев. – Без общения в такой «открытый» день оказываются те подопечные, у которых близкие живут в отдаленных районах республики или вовсе – в другой части страны. Так, несколько человек отбывают у нас наказание за преступления, которые они совершили на Северном Кавказе, сами понимаете, какое расстояние отделяет республику от их малой родины.
Я спросил у тех, кто сегодня не дождался родственников: хотят ли они что-нибудь передать родным через нашу газету? Желающих воспользоваться моим посредничеством не оказалось, и разговора тоже не получилось. Помолчав, словно раздумывая, – идти на контакт или нет, – они отошли от металлического ограждения к другому краю дворика.
Гораздо разговорчивее оказались те, кого в этот день не забыли.
Орлан Кенден – музыкальный организатор – отбывает наказание по статье за сбыт и продажу наркотиков. Продавал коноплю в Кызыле. Говорит, на вырученные деньги хотел приобрести музыкальные инструменты и музыкальный центр для клуба в селе Хадын.
– Денег на покупку не было ни у сельской администрации, ни у отдела культуры в Туране, а так хотелось, чтобы молодежь в нашем селе могла интересно проводить вечера. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад…
К былым воспоминаниям Орлан Кан-олович не желает возвращаться. Говорит, что очень бы хотел вернуться в родное село Хадын, заняться организацией вечеров отдыха, ведь при его участии сельский клуб занимал первое место в Пий-Хемском районе. В сорок семь лет, как отмечает Орлан, жизнь не потеряна. До конца срока осталось полтора года, но в эти дни он как раз написал заявление в суд с просьбой о досрочном освобождении.
– Ведь я закончил Иркутский пединститут, – отмечает Орлан, – и у меня хорошая специальность: учитель труда, рисования и черчения. Вполне бы мог вести эти предметы в сельской школе, в которой начинал когда-то работать.
Начальство учреждения довольно Орланом: правила внутреннего распорядка он не нарушает, у него ровные, доброжелательные отношения и с осужденными своего отряда, и с администрацией колонии. К тому же Орлан наладил работу самодеятельного ансамбля из числа обитателей ИК-1. Сам неплохо играет на синтезаторе и поет.
Орлан познакомил меня и с семьей. Жена по образованию хо- реограф. Дочь учится на хореографа в улан-удэнской академии культуры. Здесь же – старший сын и младшая дочь. Никто из них не забывает отца, все к нему приехали в этот день.
Немного подумав, Орлан сказал:
– За те несколько лет, что провел в колонии, я пришел к выводу: только близким и самым родным был нужен все эти годы, они и ждут моего возвращения. Старые же друзья и знакомые палец о палец не ударили для того, чтобы как-то помочь..
История знакомая. Но Орлан должен радоваться уже тому, что ждут его родные. Гораздо чаще случается так, что лишение свободы оборачивается для «зека» еще и крахом семьи. Впрочем, в последние годы случается и так, что попав сюда холостым-неженатым, осужденный выходит на волю к… законной супруге.
– Администрацией колонии приветствуется заключение браков с осужденными, – не скрывает позиции в деликатных делах Александр Есипов. – Ведь родственные узы чаще настраивают на мысли о доме. Закон запрещает «гражданским женам» приезжать к обитателям колонии, а потому настоящие подруги «с воли» сами выступают с инициативой о создании семьи. По такому случаю в ИК-1 проводится церемония с участием представителей ЗАГСа, а новобрачные могут потом провести три дня в отдельной комнате «внешнего» корпуса.
День открытых дверей лишь часть воспитательной работы. Так, руководство колонии наладило сотрудничество с религиозными организациями республики. Почти четыре года на территории ИК-1 действует буддийское хурээ, по осени будет освящена православная часовня. Епископ Кызылский и Тувинский Феофан дважды посещал исправительное учреждение, а священник епархии отец Нил (Ермаков) в недостроенном здании часовни проводил дневное богослужение на Пасху. Осужденных в колонии посещают и представители общины евангельских христиан-баптистов. Есть даже планы построить мечеть на территории ИК-1 , по крайней мере, молельная комната для мусульман в колонии уже есть. Вполне возможно, что кто-то из этих людей и к вере приобщиться здесь успеет. И выйдет за ворота с Богом.
|
Общество 
