Тува. Город молодых: прозвище второе имя?

19 июня 2012 г. | 4120 просмотров | 0 комментариев

НАЗОВИ МЕНЯ ПО ИМЕНИ
Когда к моей подруге приклеилось прозвище, за неё оскорбилась я. Ей, казалось, вообще до фени, как ее называют. Прозвище было, в общем-то, необидное, просто искажение фамилии; но называли ее теперь в классе все – и девчонки, и мальчишки – исключительно этим словом. Имя как будто бы атрофировалось за ненадобностью. Почему ты позволяешь так к себе относиться? – пафосно ругалась я. Но она только пожимала плечами.
ДА ЧЕГО ВЫ ОТ НЕГО ХОТИТЕ?..
Мало кому удается выйти из детства, подростковых и юношеских лет, не приобретя себе второе имя: прозвище, обзывалку, кличку. Да хотя бы и безобидное, на первый взгляд, искажение фамилии. Дети – народ прямой. Окрестят так, что мало не покажется. И высмеют, и по больному месту ударят. Помните железниковское «Чучело»?
Как корабль назовешь – так он и поплывет. Был у нас в классе мальчишка, добродушный, безобидный, из тех слабеньких середнячков, которым обычно достаются и натянутые тройки по учебе, и пинки с тумаками от одноклассников. Как его только ни обзывали наши классные остряки! В конце концов, придумали ему кличку по названию жевательной резинки, которая в то время продавалась – в ней были еще цветные вкладыши с комиксами на турецком языке. Оно слегка перекликалось со звучанием его фамилии – это и стало определяющим моментом. Содержание же вкладывалось такое: да чего, вроде, вы от него хотите, он же – …(то есть дурак дураком)! Дать достойный отпор обидчикам, в силу своего характера, он не мог, хоть и пытался и драться, и обзываться: не получалось. Так, с глупой кличкой, дурачком до выпускного класса и слыл. Не знаю, как его называют теперь в его новом окружении, но среди одноклассников он так и остался тем, кем его нарекли. И останется, видимо.
Другого, тоже слабенького в учебе, называли откровенно грубо, даже «крокодилом» доставалось. Он, правда, реагировал истерикой, в ответ пускал кулаки, но толку от этого было мало.
Эти мальчишки вздохнули с облегчением, когда окончили школу и перешли в другой коллектив, в котором понятия не имели об их школьной репутации. Говорят, и учились они после школы неплохо, и уважали их. Да и старались, верно, там они больше, потому что никто их не высмеивал и не сомневался демонстративно в их способностях.
НИ ЗА ЧТО НИ ПРО ЧТО
А бывает и по-другому. Всё, вроде, у тебя нормально: и нос средних размеров, и уши, и не рыжий совсем, и очки не носишь, и учишься, вроде, не хуже кого-то, – а случится вдруг какая-нибудь казусная ситуация, и всё. Приехали. Так вышло с Андреем. До конца седьмого класса он Андреем и был, а потом стал Белым. Случись то, что с ним случилось, в рабочем, например, коллективе, об этом бы просто забыли. Но случилось всё в школе.
– В тот день всё было как всегда, – рассказывает парень, – пять уроков, потом – тренировка по баскетболу. После тренировки мы с друзьями переоделись и поднялись в наш кабинет на третий этаж, чтобы занести форму. И тут появилась классная. Просит: помогите, ребята, перенести с первого этажа краску. Через несколько дней должны были начаться ремонтные работы. Десять банок. Да чего там? Мы махом! Спустились: банки стояли в кабинете у завхоза. Взяли по две каждый и – наверх. Поднимались весело: сначала пытались этими банками жонглировать, а потом сделали вид, что это гири. С хохотом подошли к классу. Входил я первый. Дверь, кстати, у нас в классе была новая, хорошая, но с высоким порогом. И как-то в тот момент про него я напрочь забыл. В общем, открыл я дверь – и всё в глазах моих куда-то взметнулось. Я понял, что падаю…
Когда мой полет был завершен, я попытался встать. Однако почему-то у меня это не получилось. Я беспомощно лежал на полу. Надо мной мелькали гримасы моих друзей и учительницы. Подо мной была огромная лужа той самой мерзкой белой краски. Кое-как, с помощью чужих рук, я поднялся. И тут вокруг меня разразился хохот. Даже по глазам классной было заметно, что ей тоже смешно. Еще бы. Я заглянул в зеркало. Вместо меня там стояло нечто белое, липкое и вонючее. Побежали искать масло или ацетон, чтобы хоть немного меня оттереть. Всё это было крайне неприятно. Когда я более-менее стал похож на человека, мне вызвали такси и отправили домой. Родители, конечно, были в ужасе, но что тут поделаешь?.. Я долго оттирался, потом принял душ – и от краски не осталось и следа. Зато на следующий день в школе меня встретили дружным хором: «О, Белый идет!» Нет, я не обиделся. Но с тех самых пор это слово приклеилось ко мне и стало вторым моим именем. Иногда я сам даже забываю, что меня зовут Андрей. Мама рассказывает, что даже когда звонят по телефону, спрашивают, бывает, не по имени, а: «Белый дома?»
ТРИДЦАТЬ ТРИ НЕСЧАСТЬЯ
Прозвища необидны в основной своей массе. Вроде как продукт детского коллективного творчества. Показатель наблюдательности и гибкости мысли. Вот, например, как с местным фольклором обстоят дела в школе №1 города Кызыла.
Как, наверное, в любом другом учебном заведении, где учатся Сережи, там много Серых. Есть Дюша (Андрей), и есть Кот. Кот – это Костя. Это мама дома называет его Котиком, а друзья как-то услышали и переняли, только уменьшительно-ласкательную форму заменили более суровой, так и появился Кот. Славу называют Шляпой. Сначала звали Чепчиком по созвучию с фамилией, а потом как-то плавно прозвище трансформировалось в Шляпу. Настю, тоже за ее фамилию Борисова, кличут мужским именем Борис. Катю зовут Чили – по имени любимого Катиного героя из мультфильма. Шончалай – Шоня. Рома – Рим. У этого прозвища, кстати, есть история. Один раз Роме одноклассница кинула записку, а в ней, второпях, вместо «Ром» написала «Рим». Так и пошло.
И еще одно прозвище с историей. Иру зовут в классе не иначе как Тридцать три несчастья. Ее прозвище родом еще из шестого класса, когда во время субботника Ира с одноклассниками убирала территорию возле школы. В тот не самый удачный свой день Ира умудрилась нечаянно разорить улей, рассыпала весь мусор на уже убранную дорожку, а в завершение всего прочего еще и сломала грабли.
Как учителя, так и родители по-разному относятся к тому, что дети называют друг друга не именами, а прозвищами. Например, учительница Оксана Васильевна Андреева считает, что особенного влияния на формирование личности ребенка прозвище не оказывает. Однако «есть дети, не умеющие за себя постоять. Для них обидное прозвище – трагедия, в таких детях еще более усугубляются уже имеющиеся у них комплексы». Ее коллега Елена Григорьевна Сивцова также подмечает, что те школьники, которые дают другим прозвища, таким образом самоутверждаются, принижая самооценку товарища.
Педагоги на то и педагоги, чтобы рассуждать по-педагогически.
Родители демонстрируют более нейтральное отношение ко вторым именам, если непосредственно их детей это не касается. Когда же кличка прилипает к их ребенку, они занимают другую позицию.
– Я считаю, что клички, прозвища – это плохо, – уверен Владимир Борисов. – У ребенка есть имя, и по имени его и должны называть, а не выдумывать прозвища. Нужно разговаривать с ребенком, чтобы он не позволял называть себя так, как другим хочется.
– Ребенок должен правильно поставить себя в компании, и тогда никаких плохих кличек ему никто не даст, – считает родительница Маргарита Монгуш. – Но влезать в отношения детей не следует. И даже, если твоего ребенка дразнят, нужно просто объяснить ему, что он как-то неправильно себя ведет.
НЕ НАСТУПИТЬ БЫ НА СУДЬБУ
Наверное, получить прозвище – это как принять боевое крещение, пройти испытание в детском коллективе. Сможешь ли ты отразить кличку, или допустишь, чтобы она приклеилась к тебе пусть не на века вечные, но на достаточное время, чтобы порядком подпортить тебе жизнь?
Классическая ситуация: пришел в класс мальчик в очках. Тут и много ума не надо, прозвище ему уготовано судьбой. А он возьми да и покажи, что и учится лучше многих, да еще простой и общительный, и знает кучу всего интересного. И класс тянется к нему, и обидный «Очкарик» уже забыт. Главное – не спасовать, не сдаться, не показать, что тебе обидно.
Кое у кого комплексы, рожденные школьными прозвищами, не проходят с годами. Может быть, от этого, повзрослев, люди меняют имена и фамилии. Так, например, совершенно неожиданно для одногруппников, на пятом уже курсе института, скромная и красивая девочка с прекрасным именем Людмила вдруг стала Настей. Сменила она и фамилию, помиловав лишь родное отчество.
– Ты чего, Люда? Зачем? – недоумевали мы.
– Так, – улыбалась она и пожимала плечами. – Просто не нравится.
Однако просто, как известно, даже прыщ не вскочит.
Рая паспортные данные не меняла, однако живет под двумя именами: своим родным и еще одним – Евгения. Тоже ни в какую не сознается, зачем ей понадобилось выдумывать второе имя. Впрочем, ей простительно: она – человек творческий, а людям творческим придумывать себе псевдонимы свойственно.
И всё же. Специалисты по тонким законам нашего мира считают, что вместе с именем человеку дается судьба. Получается, сменишь имя – а вместе с ним, неосторожно, потревожишь и течение судьбы? Это хорошо, если в лучшую сторону. Но ведь никакой магистр космоэнергетики вам за это не поручится.
А мы вернемся к тому, с чего начали. На Руси в прежние времена, о которых мы можем прочитать в книжках, по имени-отчеству называли господ и тех, кого особенно уважали. Барского ребенка с колыбели величали по батюшке. Простой же народ был сплошь Ваньками, Васьками, Петьками, Дуньками – Кривыми, Косыми, Лютыми и так далее. И не потому, что кому-то так нравилось: этим, среди прочего, подчеркивалось безродное происхождение, пренебрежительное отношение к челяди и прочие тонкости того общества. Время поменялось. Не поменялось главное. Какое бы прозвище к человеку – к маленькому ли человечку – ни приклеилось бы, ласковое ли, или кажущееся кому-то весьма удачным и остроумным – нет ничего приятнее, чем когда к тебе обращаются по имени. Просто по имени. Уважительно.

Версия для печати

Виктория Кондрашова, Светлана Деменева, газета "Тувинская правда"

Другие новости по теме

Информация

Комментировать новости на сайте возможно только в течение 365 дней со дня публикации.