|
 «Мы коллектив XXI века, который идет след в след по пути, проложенному Пятницким», - уверена руководитель коллектива Александра Пермякова
- Александра Андреевна, ваш хор - один из самых ярких брендов нашей страны. Вы так считаете?
- У нас брендов в стране на самом деле очень немного. Это бренды, которые своей историей завоевали право называться брендом. Ну как мы можем не назвать… Что, ансамбль Игоря Моисеева - это не бренд? Это бренд! Краснознаменный ансамбль - это не бренд? Что, ансамбль «Березка» - это не бренд? Бренд! Хор Пятницкого - бренд. Оркестр имени Осипова - это бренд. Все! Я не беру классическую музыку, я не беру оперу, балет… Только коллективы своего жанра.
Об истории хора и революциях
- Первый концерт хора Пятницкого состоялся 2 марта 1911 года. А еще в 1904 году был издан первый его сборник на средства географического общества при МГУ. Тогда в составе РГО был известный (сейчас уже забытый) музыковед Пасхалов, который в значительной степени поспособствовал, чтобы было профинансировано издание этого первого сборника «Песни Воронежской, Смоленской и Рязанской губерний». Пятницкий приезжал в деревни, в Александровку, где знал прекрасно всех односельчан. Никаких конкурсов, как сейчас: собрал группу крестьян – и приехали. Вы думаете, что никто до этого не пел русскую песню? А акапелла Адренева-Славянского - выходили на сцену в мехах, в невероятных костюмах, кафтанах? А Плевицкая, которая пела перед царем, и он ей дарил бриллианты, выходила в богатейших одеждах, в украшениях? Наверное, по этому пути сейчас идут… Но Пятницкий - почему на него обратила внимание вся музыкальная общественность того периода - на сцену вывел простых, подлинных крестьян. И в этом была революция. Был у нас знаменитый коллектив Дмитрия Покровского. Это тоже была революция.
Огромный период - с 1911 до 1938 года - танцевальной группы не было, оркестра не было. У нас все программы сохранились. Если посмотреть программку 1914 года, там написано: «песня в сопровождении гармошки, жалейки с пляской». До 1938 года все делали артисты хора. И только потом произошла творческая революция в хоре Пятницкого: была создана оркестровая и плясовая группа. Не артисты балета - плясовая. И до конца 40-х годов в трудовых книжках было написано: «плясун», «плясунья», потому что плясали. И у нас все танцы - это не балетмейстерские работы. Они все расшифрованы. «Саратовская карачанка» - это подлинные танцы, которые мы собираем по крохам, по стране и расшифровываем их, редактируем, потому что они записаны очень давно. «Танец приленских ямщиков», где они прыгают, - это кадриль, записанная в 1894 году. Все, больше нет ничего, даже мелодийного ряда нет, чтобы музыку подобрать под этот номер. Были только движения, лексически был зафиксирован танец. Мы подняли всю историю всех кадрилей, в том числе прослушали всю музыку, даже фильм «Любовь и голуби» - там очень близко, и это нам помогло.
Народная или авторская?
- Огромный отрезок советского периода в хоре характерен исполнением авторских песен. Сегодня в программе 23 номера, из них только 2 авторских - Матвиенко «Конь» и попурри на песни советских композиторов. 21 номер - на основе подлинного народного материала в сценическом современном решении. А раньше было наоборот: на 21 авторскую - 2 популярных народных. Которые, кстати, тоже являются авторскими, хоть мы их считаем народными - и «Степь да степь кругом», и «Есть на Волге утес»…
 Когда мы вернулись к истокам, я подняла огромное количество - слава Богу, сохранились архивные материалы, видеозаписи, и мы перевели на «цифру» те восковые валики, на которые Митрофан Пятницкий записывал песни. Сейчас мы коллектив XXI века, который идет след в след по пути, проложенному Пятницким. У нас очень много подлинных песен. Например, рязанская «Как по горкам, по горам». Они брали стакан, бросали туда пуговицы - это была ритмическая основа. Мы называем это характерными областными особенностями. У нас все построено на подлинной основе, но в современном решении. Помимо того, что мы должны сохранить, мы должны популяризировать русскую народную песню. Поэтому у нас такая энергетика со сцены.
Артисты - универсалы
- Мы работаем по системе Станиславского. У нас каждая фраза продумывается, анализируется: какое главное слово в предложении, где музыкальный акцент сделать, какой в каждом слове слог самый главный… И это очень сложная работа. И я рада, что зрители говорят, что хор имени Пятницкого - он хоть и крестьянский, но он очень современный. Вот, смотрите: «Девушки гуляют». Спросите, на каком языке пели. На русском. «Сыграй, роза» - да на русском! Это пензенский диалект, про который мы вообще забыли. Мы поем на диалекте, как фольклорный ансамбль. Творческая палитра хора настолько широка, что позволяет представить и популярную русскую песню, и подлинную русскую песню, и авторскую, и плясовую. Современный артист хора имени Пятницкого на сцене обязан уметь все: и петь, и одновременно плясать. У меня музыканты оркестра поют и танцуют, артисты танцевальной группы и поют, и танцуют, а артисты хора - да только что на ушах не стоят! (Смеется.) Это традиции хора.
О композиторах и фольклористах
- Дмитрий Покровский в 70-80-е годы постоянно ездил в этнографические экспедиции, очень много материала собирал, записывал… А сейчас - есть ли смысл ездить? Кто живой еще остался, кто что-то помнит? - Вы знаете, сейчас с каждым годом, безусловно, это все сложнее. Но был огромный период, когда все пели авторские песни: Соловьев-Седой - гениальная музыка, Александра Пахмутова - прекрасные песни. Захаров, Левашов. Но! Вывеска висит «русский народный хор». К великому счастью, за все эти десятилетия, когда мы пели авторскую песню на сцене, по стране ездили экспедиции всех консерваторий, институтов, училищ и собирали. Ведь мы поем то, что записали эти экспедиции. И если сейчас заняться этим и исполнять, - тысячу лет всем русским коллективам петь и не перепеть. Столько материала собрано! Просто невероятное количество. Фольклористы - каждый специализируется в какой-то области. И они все равно пытаются все, что сохранилось, каким-то образом записать, зафиксировать, чтобы это осталось.
Я же с потолка придумать ничего не имею права! Последняя песня - «Я на печке молотила». Думаете, я села и придумала? Я просмотрела все фольклорные ансамбли в записи - что они делают, как они это делают, как они это представляют, решают. Потому что моя задача - все это систематизировать и каким-то образом переложить на огромный коллектив с тем, чтобы это принималось зрителем. Поэтому я с чистой совестью пишу: «Я на печке молотила» - русская народная песня Алтайского края, «Ой, в Таганроге» - записана в Кемеровской области. Или «С по-над лесом» - это песня ростовских донских казаков. Я за каждую песню отвечаю головой. Если не мы - то кто? Мы не имеем права по-другому. Чтобы вы не пришли и не сказали: «Слушайте, орлы! Вы что нам тут показываете? Вам не стыдно?» Нам не стыдно. Где бы мы ни были.
О манере исполнения
- У меня были сомнения: годы прошли, наверное, хор изменился, изменился саунд - звукоизвлечение. Я ведь помню, как пели тогда. Но услышала именно тот звук… - Молодец, что заметила. Мне понадобилось несколько лет. Авторские песни - они влекут за собой определенное звуковедение. И когда в 1989 году меня назначили руководить хором, первое, что я сказала - мы возвращаем подлинное звучание. Вы знаете, как это было воспринято? Это была страсть! Когда я сказала: белым звуком, вперед, но тембристо и очень плотно - и звук Пятницкого. Дикция (поет «Ой, со вечора да с полуночи» - Авт.) - вы понимаете каждое слово, это традиции хора имени Пятницкого. Звук держим вот этим (показывает на диафрагму).
У меня годы ушли на это! Потом, когда все в Москве опомнились, сказали, а что это со звуком? Потому что все забыли, как он звучит, настоящий-то хор. И первыми фольклористы завопили, кстати говоря: «А чего это вы поменяли звук?» Простите, я его не поменяла. Вы послушайте настоящий хор 30-х годов. Я его вернула к тому, что было. Потому что 30-е годы - это Золотой век в истории хора им Пятницкого! Молодец, ну не ожидала, что такой знаток тонкий.
О культуре и жанрах
- Почему-то хоровая культура у нас как-то ушла? А ведь воспитание в рамках хоровых занятий совершенно меняет мировосприятие. Сейчас у нас этого нет, но есть в Германии, в Прибалтике…
- Очень развита хоровая культура в Скандинавии, да. В Прибалтике. Певческие поля там - на чем они построены? Там нет определенного хора, который поставили и он поет целый день. Там люди собираются, попел 5 песен - ушел, пообедал, пришел… Там сплошное движение, а люди присоединяются к хору и поют. Сейчас, к великому сожалению… Когда было в школе пение - хоть знали, что есть русская песня, что есть авторская, что есть песня такая, песня сякая… Сейчас этого нет. Сейчас это вообще просто-напросто этот жанр - я не говорю русского народного хора, нет. Жанр народного искусства - это в комплексе. Со сцены выпадают жанры катастрофическими семимильными шагами. У нас пропал жанр конферанса - у нас теперь ведущие. У нас пропал совершенно жанр эстрадного танца. Эсамбаев умер, Шубарин умер - все, жанр ушел, его просто нет. У нас танец - я не говорю русский, любой - со сцены ушел. Куда? В подтанцовку. Опять же в угоду попсе нашей.
Говорят: «А зачем нам танец нужен? У нас всю дорогу все звезды, тот с подтанцовкой, этот с подтанцовкой - одни танцы на сцене. А зачем отдельно он нужен?» Почему? А потому что настолько беден музыкальный и текстовый материал того, что поют, что его нужно чем-то закрывать, чтобы визуальный ряд был. Поэтому на сцене на ушах стоят, на них костюмы невероятные, зритель смотрит, и мимо ушей уходит, о чем поют, какая музыка… Ритмическая основа есть? Децибелы зашкаливают? Все. Обратите внимание, у нас чтецкий жанр исчез. Сколько жанров ушло! Жанр теперь один - это эстрадное пение с подтанцовкой. И сейчас хор Пятницкого рвут на части именно потому, что нам эту тонкую грань между народностью и современностью удалось найти. Мы не проваливаемся. Мы можем идти после самой яркой звезды, и мы получаем аплодисментов больше, чем какой-то самый суперстар.
Кто в резерве
- Толковых вокалистов, выпускников консерваторий много. Кто к вам идет и как к вам пройти? Откуда люди, кадровый резерв?
- Сейчас у нас на очереди 16 человек. Они - из Томска, например. Четыре девочки обзвонились. Господи, Боже мой! Ткни на карту России - отовсюду.
- В каком возрасте идут? Когда соображать начинают, что именно к вам хотят?
- Я беру с 14 лет. Для меня легче научить, чем пере-учить. Вот, например, сейчас Вика - ей 16 лет - самая молодая, первое сопрано.
- Они в этом возрасте уже работают?
- Не работают, а будь здоров, как работают! Они пашут! И чем моложе, тем лучше.
- А мальчики? Голоса меняются…
- То же самое, но уже после мутации, конечно.
- Музыкальное образование какое у них?
- Тоже очень хороший вопрос. Музыкальное образование. К сожалению, за последние годы уровень образования настолько упал, что я могу вам с полной ответственностью сказать, что они ко мне приходят очень-очень неподготовленными для профессионального искусства людьми. Они первые месяца три знаете, как стоят? Даже один аспирант, не буду учебное заведение называть, очень громкое, стоял, пока я ему не сказала: «Дим, когда мы от палки-то отойдем?» Он ответил: «Извините, школа мешает»… Лучше всего кабацкие музыканты-слухачи, которые могут играть все что угодно, хоть «Мурку», хоть «Барыню». Вы заметили - у нас нет пюпитров с нотами. Так же и хор разучивает все с голоса. Без нот, на слух.
О музыке
- Какую музыку вы слушаете для души? Не думаю, что это народная музыка 24 часа в сутки…
- Вы глубоко ошибаетесь. Это, наверное, плохо, это болезнь, что ли, я даже не знаю… Да, я воспринимаю классическую музыку и народную, и все. Больше никакую!
- А этническую? Других народов, культур?
- Я люблю горловое пение. Тува. Это у меня вызывает особый интерес. Я не понимаю, для меня это великая загадка, каким образом формируется звук. Я просила - они и рот открывали, и что-то мне объясняли… Я понять до сих пор не могу - как это?! Запредельное что-то! А так… Ну какая музыка? Мы пришли утром - ушли вечером. На следующий день: утром - вечером, утром - вечером. Или на гастролях. Я внучке с 3 месяцев до года ставила хор имени Пятницкого. И она теперь признает только хор имени Пятницкого, детские песни не признает.
- Так многие музыканты тишину любят слушать, например.
- …С тишиной сложно. У меня звонки, одни звонки. Я же не имею права отключать телефон…
Понемногу обо всем
- Чем вы любите дома заниматься?
- Знаете, я квартиру люблю убирать. Не спеша что-то тереть… Люстру мыть люблю, она у меня хрустальная. Я человек старой закалки, и этот хай-тек ненавижу. Я люблю мыть люстры хрустальные… протирать мебель… зеркала… Да, при этом я мантры включаю…
- Читала, что вы изучали историю разных религий. Которая из них вам ближе всего по духу?
- Буддизм. Наиболее мне близко.
- А сама вы православная… - Конечно!
- Одно другому не мешает?
- Нет, близок мне буддизм, но я же этим не занимаюсь. Я сегодня прошла границу, мы вступили на русскую землю: «Слава тебе, Господи! Приехали!»
- Александра Андреевна, чему бы вы хотели посвящать свое свободное время, когда оно есть?
- У меня нет ответа на этот вопрос. Потому что я не знаю. Во-первых, у меня нет свободного времени, его нет физически. А если оно есть, то… Для меня великое счастье - 5 минут ничего не делать. Вы спросили, какое у вас хобби? Лень. Просто лежать. У меня такого раньше не было. Всю жизнь была борьба за существование, потому что я из очень глухой тамбовской деревни приехала в Москву.
- Да вас даже тамбовской волчицей называют. Не обижаетесь?
- А чего мне обижаться! У нас тамбовский волк, и после Ряжска все переходят на тамбовскую «разговорину» - все говорят на местном диалекте, это нормально. И я очень благодарна - именно матери и всей своей деревне - за то, что они так воспитывали детей. Очень жестко, сурово, воспитывали борцов, понимаете? Потому что если бы на моем месте пройти 90-е годы с хором имени Пятницкого… Это лихая ситуация.
- Очень интересно, как вы выжили в то время? - Ну, хора Пятницкого в 89 году не было. Все разбежались. От него осталось 40 человек всего. Это включая плясунов, хоровиков, оркестр, бухгалтерию, сапожников - всех. Я пришла на развалины. И вот считайте, что современный хор Пятницкого - это вновь созданный коллектив. Понадобились годы, чтобы вновь его создать. - Как же вы его сохраняли именно в эти годы? - Ну как сохраняла… Ездила с кошелкой по Москве - кто даст 3 копейки, кто даст 100 рублей. Денег-то тогда не было - кто что подаст. Платили вот такие деньги, нерегулярно. Такое время было…
Феномен хора
- Вы профессор, занимаетесь преподавательской деятельностью, даете мастер-классы…
- Когда есть время. Очередь стоит на 5 лет вперед. Я сейчас обязана это делать по одной простой причине. У нас воспитывают всех: хормейстеров, балетмейстеров, дирижеров, у нас не воспитывают только художественных руководителей. В одном русском хоре худрук музыкант - оркестр обыгрался, в другом хормейстер - хор обпелся. А чистых худруков нет. Вот я - чистый художественный руководитель, в чистом виде знающий народное искусство досконально. И моя профилирующая специальность - не поверите, какая: режиссер эстрады, эстрадно-массовых представлений, постановщик концертных номеров. Это ГИТИС, я закончила ассистентуру. Ведь сейчас номер никто поставить не может! У нас каждый номер поставлен. Вот «По диким степям Забайкалья». Вы думаете это просто так? Там каждая девочка каждый жест, каждый шаг знает, все сделано у нас, все сделано, все поставлено от и до.
- Но это высший пилотаж - и петь, и танцевать, и двигаться одновременно…
- Я очень рано стала задумываться, что хор Пятницкого (мне так казалось) делает все не так. И у меня сложилось четкое видение в очень молодом возрасте, каким должен быть русский народный хор. И я пошла в ГИТИС. Я поняла, что мы просто поем. Поем 125 куплетов, 125 припевов - куплетно-припевный хор. Номера нет. И я ушла от этого, пошла на режиссуру. Даже музыкальную партитуру создать - это режиссер музыки должен быть, просчитывать до секунды, сколько идет припев, сколько идет куплет. Я все это просчитываю до секунд и режу по живому иногда. Музыканты иногда спорят - я говорю, что права. Сейчас уже не спорят. (Смеется.) В жанре русского народного хора недостаточно играть. Но когда люди пришли на оркестр им. Осипова слушать музыку чуть ли не с оркестровой партитурой, внимательно сидят и листают, и ждут, что сейчас пойдет соло на балалайке, или соло первого баяна, а здесь - жалеечка… Они приходят ради этого только. А мы - русский народный хор. Вот Швыдкой (очень умный дядька) много изучал хор имени Пятницкого, все говорил: «Я не могу понять ваш феномен. Почему весь зал рыдает и плачет? Я должен это понять!» И он окрестил жанр «народное музыкальное действо». А что? Народное гулянье на деревне - оно и есть народное музыкальное действо. Оно идет, и все, не предполагая ведущих.
О режиме ЧС
- Перед отъездом из Москвы мы следили за тем, что здесь происходит, но как-то не придавали этому значения. И только прилетев сюда, мы поняли, что такое для нас чрезвычайная ситуация. Это влага. Влага стопроцентная! Полетели баяны, полетели гармошки, полетели балалайки, струны полетели, сели голоса у всех. Вот это мы ощутили на себе на физическом уровне. Но как бы мы себя ни ощущали, как бы что-то нам ни мешало, я очень счастлива, что концерты состоялись.
О мастерстве и ответственности
- Мы работаем в формате non stop. Я не знаю, как примет нас публика. Когда мне говорят: «С каким вы настроением сегодня приехали? Чего вы ждете?» - я ничего не жду. У меня и настрой только один: чтобы хор имени Пятницкого выступил на высочайшем, очень профессиональном уровне.
Я стою всегда в зале, как Змей Горыныч, зрителю это и не видно. Замечаю, что мы неправильно сделали здесь, что тут… Стою как контролер, который завтра, несмотря на овации зрителей, придет на очередную репетицию, и начнется анализ этого концерта. Я всегда говорю: «Господа, дорогие мои! Приходят люди, которые любят искусство, русскую песню, русский танец, русскую музыку. Они любят. На каком-то подсознательном уровне им это нравится. Они не знают, как надо и что надо. Профессионалов, может быть, пять человек на весь зал. Остальные не знают, а знаем мы. Поэтому не надо обольщаться овацией, не надо болеть звездной болезнью, поднимать нос кверху и говорить, что мы самые великие. В хоре Пятницкого такого нет». Это тяжкий каждодневный труд. Потому что мы ответственны перед страной и перед народом. Мы бюджетный коллектив, мы существуем на деньги налогоплательщиков. И поэтому для меня самое страшное, если из зрителей когда-нибудь кто-то подойдет и скажет: «Послушайте! Государство платит деньги. Вам не стыдно за то, что вы представляете на сцене?» Вот это будет самое страшное.
О подлинности и «клюкве»
- Был такой момент 4 января этого года. На одном из радио была большая часовая передача о хоре, я много рассказывала. Позвонила одна женщина из Зауралья и говорит: «Александра Андреевна, вот вы говорите, что государство помогает, гранты… но что же хор так бедно одет? На головах платочки, сарафаны… Вот мы приходим на концерт, а там камни, стразы, парча, бархат! Ну что же вы так бедно одеты?» Я отвечаю, что такого вопроса боялась много лет. Народное искусство мы воспринимаем на современном этапе как какую-то развесистую клюкву, блестящую, прыгающую в невероятных костюмах с одной стороны, а с другой - выходят певцы и певицы, рвущие тельняшки на груди, с невероятными подголосками, криками-вскриками-охами-вздохами… Поверьте, то, что вы говорите - не соответствует действительности. Это подлинный народный крестьянский костюм - платочек на голове, сарафан и фартук. И мы изначально назывались - крестьянский хор имени Митрофана Пятницкого. Мы просто вернулись к своим истокам.
|
|
Культура 
