 На этот раз детективные истории (почти все, с некоторыми дополнениями) от майора в отставке, ветерана уголовного розыска Валерия Григорьевича Тюнина. Он был опером в 70-80 годы прошлого века. На вопрос: «Какие годы были самые спокойные?», поразмыслив, отвечает: «Самые спокойные? Такого не было». А как было?
Вместо предисловия
У сотрудников уголовного розыска есть понятие «по оперативным данным» или «информация, представляющая оперативный интерес». Ну, то есть, кто-то что-то сказал, или, может быть, кто-то из сообщников «заложил» других. Или кто-то что-то видел, но не хочет, чтобы его имя фигурировало. Потом эту информацию проверяют. А если проверить нельзя, то это ведь будет слухом, верно? Так вот, по непроверенной информации, точнее, по слухам, которым, однако, есть основания верить, но проверить решительно невозможно, Николай Сличенко был в свое время задержан сотрудниками кызыльской милиции.
Он был здесь на гастролях. На гастролях – без кавычек, выступал с концертами. И в универмаге его взяли за кражу. Поймали на «ловушку». «Ловушка» - это пиропатрон, заряженный несмываемой краской. Вытаскиваешь кошелек у барышни, которая хлопает глазами у витрины, а сумочку и не застегнет, растяпа. Потом тащишь этот кошелек куда-нибудь, где народу поменьше. Раскрываешь, а оттуда – струя краски. А поскольку за тобой уже следят, то и хватают тут же.
Вот так и поймали тогда еще не очень именитого артиста. Говорят, даже ездили в Москву для допроса, но их оттуда старшие коллеги вежливо «попросили», чтобы не портили имидж, кому не надо.
И еще – необязательная информация. Но интересная. Оказывается, все настоящие опера носят отчество Григорьевич. Не знаю, может быть, это кызыльские особенности, но уж как-то почти все, кого вспоминали ветераны, были «Григорьевичами».
Всего в городе оперативных сотрудников тогда было 12 человек. Один начальник и 11 подчиненных. Город – понятие расплывчатое, сюда входили и дачи, и Черби, и Сукпак, и Кара-Хаак, и угольный разрез, и пионерские лагеря.
Уровень преступности тогда был очень большой – по тысяче квартирных краж в год. Но и раскрываемость большая – больше 70 %. Убийств очень мало. Каждое убийство – ЧП. И на памяти бывших оперов нераскрытых только три.
Но первая криминальная история как раз об убийстве.
Убийство на старом кладбище
Этот очень простое дело оказалось вовсе не таким простым. Ночью по старому кладбищу шли два человека. Ну, что ли не разошлись, тесно стало, один толкнул другого. Другому это показалось обидным. Он пошел следом и камнем ударил обидчика в голову. Зачем обломком плиты размозжил ему лицо? Трудно сказать. Но время ушло и на то, чтобы установить погибшего.
И ведь убийцу взяли почти сразу. Но доказать ничего не смогли. Пришлось его отпустить. Дело расследовать было нелегко. Свидетелей нет, жилья поблизости тоже нет. Есть только общежитие. Но все равно кто-то что-то видел. Знают тех, кто любит спрямлять дорогу через кладбище. Не такое уж это и оживленное место.
Но такие дела не «закрываются», они – «приостанавливаются». Через год появились новые данные. Кто-то может удивится, откуда через год им взяться? Но не надо забывать об экспертизе. Обломок плиты, весом килограммов пять, был отправлен в центральную лабораторию в Москву, для того, чтобы исследовать потожировые следы. И результаты экспертизы ясно показали, кто убийца.
А тот уже жил спокойно в Красноярске, и, надо полагать, был уверен, что для него лично все закончилось хорошо.
Стали искать в Красноярске. Поехали за ним два опера, оба Ивановы. Когда преступника вызвали в управление, тот «раскололся» почти сразу. Говорят, что пот с него тек ручьями, буквально даже капал на пол. В чужом городе он чувствовал себя не так уверенно, как дома.
И вот его надо было везти в Кызыл. В аэропорту билетов нет. У оперов – один пистолет на двоих. Но были наручники. Так вместе с преступником они и ходили парой, пока не нашлось свободного места в самолете.
Суд назначил ему достаточно солидный срок. Но в девяностые годы он вдруг спохватился и стал писать жалобы, что признание у него выбили буквально под пытками.
Опера до сих пор удивляются: признался тот в красноярском управлении. Там по коридорам ходят разные генералы-полковники. Как совсем молодые оперативники рискнули бы нарушать правила, зная, что в любой момент в кабинет может кто-то заглянуть?
Первое дело: убийство свидетеля
А первое убийство Валерий Григорьевич расследовал, когда был еще на стажировке. Практику проходил у Ильи Товарищтая.
Убили сторожа сельхозтехникума. Сначала молодому оперативнику было непонятно, с чего начинать. Да и видимых мотивов не было. Но с опытным руководителем дело раскрыли буквально за сутки.
Хотя и сейчас оно представляется несколько неожиданным. Оказывается, некто угнал машину. А сторож это видел. Так вот – сторожа убили, чтобы скрыть угон машины! Непонятно, как такое могло быть. За угон срок будет не так уж велик. Вероятно, убийца был уверен, что его не найдут. Но его нашли, и именно из-за машины. Машина заглохла, и он ее бросил совсем рядом со своим домом. На углу, там, где пересекаются Песчаная и Колхозная улицы.
Может быть, он был ненормальный? Но если его приговорили, то суд признал его вменяемым.
Не месть – просто пьянка
Другое убийство было таким же немотивированным. Около горы сожгли дом. Когда разбирали пожарище, обнаружили три трупа. Может быть, это была месть? Ничего подобного, просто пьянка. Не хватило выпивки, передрались, потом преступник вышел и поджег дом.
За этим человеком гонялись по всему Союзу, ездили в Чимкент, там жила его тетка. Но она сказала, что племянника давно не видела, что он сюда и не приезжал.
Потом стало известно, что его видели в Красноярске. В Красноярске его нашли быстро. Но задержали 6 ноября, накануне праздников. И вот, здесь опять знакомая история – нет билетов на самолет.
Опять в наручниках ожидание в аэропорту. Уговорили летчиков взять двух человек на борт. Собственно, в самолете преступник и начал говорить. Только он взял всю вину на себя, хотя было известно, что в пьянке принимал участие и двоюродный брат.
А старший брат убийцы был опером, и неплохим. Но после этого сразу ушел со службы.
За неделю раскрыли 54 кражи
И был еще один совершенно беспрецедентный случай – за неделю раскрыли 54 квартирные кражи.
«Гастролер» совершал кражи в течение полугода. Жил он здесь на разных квартирах, знакомился с женщинами, оставался у них ночевать. А между делом совершал одну кражу за другой.
Создали специальную группу, добавили к ним эксперта. В общем, «раскрутили» за неделю. Но взяли его не здесь. Он уже уехал в Канск, и там совершил две-три кражи. Хотя был объявлен всесоюзный розыск.
И вот как раз за неделю в Кызыле он и должен был все рассказать и показать: в каких квартирах был, где что лежало, что взял в каждой из квартир.
Наблюдательный пост у окна
Еще один вор не отличался изобретательностью, но отличался хорошим зрением. Жил он в доме, где ЗАГС, а напротив не было тогда никакого «кривого» дома, а был частный сектор.
Он занимал позицию у окна и внимательно следил: как и когда уходят хозяева, надолго ли, как вешают замок на дверь. Хозяин ушел – приходил, выламывал замок. Почти ничем не рисковал: он знал, что здесь долго еще никого не будет. Воровал только золотые вещи. И прятал их в цветочном горшке.
Взяли его на седьмой или восьмой краже. А «раскололся» сразу, как только нашли золото.
Но хоть брал только золото, а натура была «крысиная». Он и в колонии старался украсть что-нибудь. Хоть по мелочи, хоть иголку, но украсть, присвоить, чтобы ни у кого не было, а у него – было.
Притоны и барыги
Работа у оперов в то время была не такой как сейчас. Много квартирных краж – значит, и много мест, куда сбывали краденное. А это – лишние глаза и уши. И преступность была профессиональной. Не спонтанное действие, а запланированное. А значит, можно и получить информацию о том, что будет. Некто С. воровал с детства. И ловили не раз – да все по мелочам, отсидит и опять за старое. Одну кражу он еле успел довести до конца: в подпол последний ковер скидывает, а опера уже на пороге стоят.
Это ведь были времена тотального дефицита. В дефиците были: ковры, костюмы, телевизоры, машины, книги – да почти все.
Один школьный учитель физкультуры занимался скупкой краденного. Сбывать награбленное к нему шли его же ученики. Хотя особого уважения не испытывали, и кличка была ему под стать: просто «Барыга».
Когда этот притон раскрыли, обнаружили там богатейшую библиотеку. Учитель все-таки…
Знаменитых воров бывшие опера и сейчас по именам помнят. Был еще такой вор, по кличке Халат. Он был из «отказников»: берешь с поличным – все равно отказывается признавать. Ну, какие у оперов есть секреты, чтобы разговорить любого, наверное, говорить не стоит. Хотя из детективной литературы известно про «прокладки». Например, сообщнику показывают расписку, якобы его подельник все рассказал про него, да еще и деньги за это получил.
Но об этом мы, якобы, ничего не знаем.
Зато знаем, как в одном квартале раскрываемость вместо обычных 72,8% оказалась 72,4% и как генерал Чакар устроил всем разнос. И это помогло - в следующем квартале раскрываемость стала 72,9%...
Залетный Свист
В то время преступлениями или правонарушениями было и тунеядство, и бродяжничество. За одним бродягой пришлось ехать аж в Тулу – дело-то было заведено здесь, значит здесь и надо было его расследовать. Ну, сейчас его преступником вряд ли кто-то назовет.
А были и залетные настоящие преступники. Например – Свист. Он здесь отсидел, здесь и остался. Ненадолго, впрочем, лишь чтобы поворовать и пограбить. Брал он только шубы, шапки, ну и золото. Никак не могли на него выйти, узнать, где он вещи сбывает. Вроде бы и нигде.
Но потом информация поступила, что он уезжает и все вещи берет с собой. То есть и шубы, и шапки. Нужна машина. Не известно было, когда и на чем он поедет. Потом оказалось, что и сам Свист этого не знает. И ему «одолжили» машину. Договорились с гаишниками, как и когда они поедут, чтобы его задержать.
Свист поехал с шиком, захватил еще отсюда свою подружку. Женщина, кстати, знала, что он вор и везет ворованные шапки.
Теперь, к счастью, нет таких профессиональных воров, по крайней мере, в Кызыле, нет притонов, да и групп нет устойчивых, которые бы грабили квартиры.
А в те годы преступность почти вся сосредотачивалась в Кызыле. Тес-Хем и Эрзин – очень спокойные районы, в Тоора-Хеме, может быть, за год одно преступление было. Практически не было преступности в Кунгуртуге. В Овюре безобразничали только скотокрады.
Засветили «аэродром»
Об этом просили не говорить, да что там – дело прошлое. Сейчас вряд ли последуют какие-нибудь санкции.
Восьмого марта – как и всегда напряженная работа. В праздники у сотрудников милиции, а сейчас полиции, - нет праздников. Отмечают они их в другие дни. И Восьмое марта перенесли на девятое.
Кодовое слово: «поехали на запасной аэродром». Это у них было такое место.
Не учли, что не все отдыхают после праздников. Некоторые и «работают». И утром девятого числа первого весеннего месяца произошло ограбление магазина. И ни одного опера на месте нет. Но начальник их был тоже «сыскарь», и очень неплохой. «По оперативным данным» он вычислил местопребывания своих сотрудников. В общем, засветили их «аэродром».
Иван Иваныч Сидоров – вор-рецидивист. С детства знал и как от наказания отвертеться. Он глотал, что под руку попадется. Дашь ручку подписать протокол – ручку проглотит. И гвозди глотал, и все, что только можно было проглотить.
В магазине после Восьмого марта выручку не успели сдать. И знакомая женщина ему об этом сказала. Взял кассу – 19 тысяч, по тем временам огромные деньги. На эти деньги, как потом выяснилось, купил машину и уехал в Казахстан.
«Глухарь», что тут еще сказать.
Но его тоже оперативным путем через год нашли. Да и не то чтобы совсем уж оперативным. Один отпечаток пальца он оставил, то есть, было известно, кто именно «взял» кассу. Но он как-то ничего не боялся, или думал, что следов не оставил. Но через год он вернулся в Туву, и тут уже снова «засветился» на наркоте.
И сам остался работать…
Валерий Григорьевич искренне не понимает, что я еще от него хочу: «Ну, какие истории… Что рассказывать? Каждый день, каждый день одно и то же. Работали, раскрывали преступления. Сейчас все не так. Раньше пацаны могли передраться, палками могли друг друга бить, но до убийства не доходило.
Убийство – действительно ЧП.
Что плохо сделали – всех сократили. Нас было мало, но ведь и время было другое. В районах сейчас мало сотрудников. А преступность меняется, становится изощреннее».
То, что зарплату повысили, Валерий Григорьевич одобряет. Но они сами не только за деньги работали.
Вот, вышел приказ по Союзу, чтобы работали с восьми утра до пяти вечера. И все. Чтобы никто не задерживался. Подчиняясь приказу, начальник Михаил Степанович Колесников в пять часов всех выгонял из кабинетов. Они, подчиняясь начальнику, все выходили – с центрально входа, и заходили – с черного. Занимали свои места и запирали дверь. А кто будет работать, если десять заявлений лежит? Ну, поматерится начальник, а потом в свой кабинет и тоже на замок – и ему работать надо.
Отпуска никогда не догуливали, да и без доплаты работали. Работали за идею.
|
Общество 
