|
 Восемьдесят девять лет живет на свете Хажитма Тарачиевна Кашпык-оол. И пятьдесят из них – с геройским званием.
Нет, она не совершала выдающихся подвигов и замечательных открытий, орденом и званием «Мать-героиня» отмечен главный подвиг женщины – материнский. Это звание было присвоено ей указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 апреля 1964 года, в удостоверении – подпись Леонида Брежнева. А в 2009 году на груди Хажитмы Кашпык-оол засияла еще одна материнская награда – медаль «Мать-героиня Республики Тыва», которой она была удостоена согласно указу председателя правительства республики Шолбана Кара-оола.
2014 год – год столетнего юбилея единения России и Тувы, и это столетие, без малого, вместилось в жизнь нашей мамы. Хажитма Кашпык-оол – одна из тех самоотверженных женщин, чья жизнь была посвящена постоянному труду, семье и детям.
Двенадцать детей родила она, и сегодня у нее 27 внуков и 38 правнуков. И это – ее конкретный вклад в историю республики, в которой в 1931 году, согласно первой переписи населения, проживало 82 тысячи 200 человек, а по данным последней переписи 2010 года – 307 тысяч 930.
ПРИДАНОЕ – В КРАСНЫЙ ОБОЗ ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ
Хажитма Тарачиевна Кашпык-оол появилась на свет 15 апреля 1925 года на чабанской стоянке в юрте в верховье реки Саглы в местечке Сай-Оруу, на территории нынешнего Овюрского района Республики Тыва.
Ее мама Кысындай из рода куулар дала жизнь девяти детям. Отец – Лагба из рода ооржак – носил прозвище Кара-Дарга – Чёрный начальник, он управлял арбаном, так называлась административно-территориальная единица, соответствующая десяти дворам-хозяйствам. Он занимался не только скотоводством, но и полевыми работами, приобщая к ним земляков. Выращивал пшеницу, ячмень, просо, производил муку. Урожай хранил в полевых амбарах, следы которых сохранились до сих пор.
Зерно по-тувински – тараа, и местные жители дали земледельцу еще одно прозвище: Тарачын – Зерновой человек. Это прозвище моего деда сохранилось в отчестве его дочери Хажитмы и ее братьев, сестер. Кроме брата Комбуя, получившего отчество Чээнекеевич от вырастившего его родственника, в бездетную семью которого отдали мальчика на воспитание, как было принято у тувинцев.
Летом 1936 года в местечке Сегээ, в районе нынешнего села Хандагайты, работала полевая школа для всех желающих освоить грамоту. Хажитма с увлечением училась в ней и показала такое старание, что ее направляли в настоящую постоянно действующую школу в Чадан. Там она окончила пять классов.
Пять классов школы в то время считалось очень высоким образованием для девушки в Тувинской Народной Республике. Когда Хажитма окончила школу, ее – семнадцатилетнюю – как самую грамотную среди женщин и, вдобавок, активистку революционного союза молодежи назначили руководить женским советом сумона (сельского совета) Берт-Даг Тес-Хемского кожууна (района). Это  общественное поручение она выполняла с 1942 по 1945 год, в суровое время Великой Отечественной войны, когда маленькая Тувинская Народная Республика всем, чем только могла, помогала большому Советскому Союзу победить фашизм.
По всей республике собирали скот, теплые вещи, продукты для отправки в СССР. Хажитма тоже сделала свой вклад, сдав в фонд помощи фронту личный скот, который ей при рождении был выделен из семейного стада и должен был стать ее приданным при замужестве: пять коров, двух лошадей, десяток овечек и коз. А еще – несколько пар собственноручно сшитых меховых рукавиц.
Грамотная девушка аккуратно заполняла список: что сдал каждый берт-дагский арат – скот, шерсть, шкуры, теплые вещи, продукты, деньги в валюте Тувинской Народной Республики – акша, золотые и серебряные кольца, серьги, серебряные браслеты. Одни сами привозили подарки для Красной Армии в село Берт-Даг, к другим надо было ехать верхом на дальние стоянки.
Мама рассказывала: зимой в пути было страшновато, в те годы волков развелось много. Но с ней был надежный добровольный помощник Кашпык-оол – отличный охотник и меткий стрелок, с ним она меньше опасалась волков. Вместе работая для победы, они так сдружились, что стали мужем и женой.
Подарки для фронта Хажитма и Кашпык-оол вместе с односельчанами собирали в Красный обоз и везли за тридцать километров в районный центр – село Самагалтай. Там формировался уже общий районный Красный обоз до Кызыла, откуда тувинская помощь фронту двигалась за границу – в Советский Союз.
БРАТ КОМБУЙ, ВОСКРЕСШИЙ ИЗ МЁРТВЫХ
В годы Великой Отечественной войны в крошечном селе Берт-Даг даже было создано свое военизированное ополчение. Местом сбора по учебной тревоге была поляна вблизи начальной школы, открытой в 1941 году.
Для занятий ополченцы сумона собирались у пожарной вышки в местечке Кара-Тал на правой стороне реки Тес-Хем. Тренировал их отставной солдат Тувинской народно-революционной армии Марчын-оол Чооду. Копали учебные окопы, учились ходить строем, осваивали приемы рукопашной схватки, сражались деревянными саблями и мечами. Зимой ходили в лыжные походы. А еще стреляли по мишеням. Хажитма отличилась меткостью и получила значок «Ворошиловский стрелок».
Она считала себя вполне подготовленной к сражениям и в 1943 году, когда тувинским добровольцам было разрешено вступать в ряды Красной Армии, стала проситься на фронт. Но отец, чье слово было законом, не разрешил, сказал: «Война – не для молоденьких девушек. Достаточно того, что на фронт идет твой брат Комбуй, он – военный человек и готов к битвам».
Комбуй Ооржак, старший брат Хажитмы, родившийся в 1918 году, с 1940 года служил в Тувинской народно-революционной армии, имел звание сержанта. Он отправился воевать с фашистами в числе двухсот шести добровольцев-кавалеристов под командованием командира эскадрона Тюлюша Кечил-оола, которых 1 сентября 1943 года торжественно провожали из Кызыла на фронт.
После этого от Комбуя пришло два письма. Их Хажитма с гордостью за старшего брата читала землякам, проводя агитационную работу в помощь фронту. Больше писем не приходило, а потом пришло известие о смерти. Погиб 3 февраля 1944 года – эти данные сохранились и в государственном архиве Республики Тыва.
Но сообщение о смерти было ошибкой. Комбуй Ооржак, командир второго отделения пулеметного взвода старшего лейтенанта Сата Бурзекея, был ранен во время боя в очень сильно укрепленном фашистами районе близ украинского города Дубно.
Помню рассказ об этом дяди, я тогда был школьником, а он приезжал к нам в гости. Дядя Комбуй вспоминал: пошли в конную атаку, пули свистят, а кавалеристы-тувинцы вперед несутся, сами падают, и лошади под ними падают. Его лошадь тоже убили, он вскочил на другую, бегущую без всадника, поскакал дальше. А потом – темнота.
Очнулся ночью и увидел, что лежит среди мертвых. К нему подполз раненный русский лейтенант и протянул гранату, молча показав налево, откуда к ним приближались огни. Думали, что это фашисты, и собирались не сдаваться: подорвать и себя, и их. Но оказалось, что это наши санитары, которые искали раненых.
Потерявшего много крови кавалериста доставили в госпиталь города Киева. В этом госпитале он встретился с земляком, уроженцем Ак-Тала, неоднократным чемпионом Тувинской Народной Республики по борьбе хуреш Бегзи-Хуураком Тонгаком. После выздоровления они самостоятельно прибыли в Москву, где заблудились и долго бродили по городу, пытаясь найти посольство Тувинской Народной Республики и получить распоряжения: как им дальше быть? Ведь тувинского кавалерийского эскадрона в рядах Красной Армии больше не существовало: в марте сорок четвертого было принято решение командования об отправке тех, кто остался в живых, на родину – в ТНР.
Странных блуждающих военнослужащих задержал патруль, заподозрив в дезертирстве. Разобравшись, что оба задержанных – иностранные граждане, их доставили в посольство Тувинской Народной Республики. Там Комбуй и Бегзи-Хуурак узнали радостную весть: отдельного государства Тувинская Народная Республики больше не существует, 11 октября 1944 года она добровольно вошла в состав СССР на правах автономной области России.
Воскресший из мертвых Комбуй и его товарищ были отправлены домой. И после войны он не расставался с погонами. Уже в звании майора работал начальником Овюрского, Дзун-Хемчикского, Тес-Хемского районных отделов милиции. Среди наград – орден Отечественной войны второй степени, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», «Орден труда» ТНР, восемь медалей. Комбуй Чээнекеевич Ооржак и его супруга Клавдия Тангытовна вырастили восемь детей.
Комбуй Чээнекеевич ушел из жизни в 1985 году, похоронен в селе Самагалтай.
ПЕРЕКОЧЁВКИ
Мои предки по линии отца традиционно для кочевников меняли стоянки и пастбища в зависимости от времени года. С девятнадцатого века зимовали в местечке Чанчын-Тей у реки Тес-Хем на территории нынешнего Тес-Хемского района, а лето проводили у подножья хребта Танну-Ола в сегодняшнем Тандинском районе. Места эти очень красивые, богаты могучими кедрами, обильны орехами, зверьем, рыбой, ягодами, полезными травами и целебными источниками.
Во время весенних и осенних перекочевок на лошадях, волах, верблюдах пересекали труднопроходимые хребты Танну-Ола, перегоняя весь скот с зимнего на летнее стойбище и обратно, в том числе и верблюдов. Диву даешься, как эти сугубо степные животные проходили по такой сложной таежной высокогорной тропе на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, пересекали бурные реки, а затем спускались к озеру Чагытай и вытекающей из него речке Мажалык.
Бабушка Хорлуу, мама отца, вспоминала, как в 1945 году, когда она рожала своего последнего – седьмого – ребенка, в их аал – несколько юрт на одном кочевье – заехали русские путники. Роды были трудными, ведь роженице исполнился уже сорок один год, но закончились благополучно: на свет появился сын. Отец мальчика, наш дед Энге, дал ему имя Орус-оол – Русский-мальчик, в честь русских гостей, приезд которых сочли добрым знаком.
В том же сорок пятом году одновременно с сыном, у Хорлуу и Энге появился и внук Саган-оол – первый ребенок их сына Кашпык-оола и невестки Хажитмы. Он родился восьмого марта, родители дали имя в честь тувинского писателя Олега Саган-оола.
26 октября 1946 года у молодых супругов родилась дочь Оржуймаа, 21 января 1948 года – я. Родился смуглым, но получил имя Сарыг-оол – Жёлтый-мальчик. Так родители назвали меня в честь тувинского писателя Степана Сарыг-оола. 7 сентября 1949 года родилась вторая девочка – Оюмаа.
Эти четверо детей получили свидетельства о рождении в сельсовете села Берт-Даг Тес-Хемского района, это село указано как место рождения и в наших паспортах. На самом же деле все мы родились в юртах, в разных местах родовых отцовских кочевий, по которым мама передвигалась вместе с отцом. Я, например, появился на свет в местечке Чанчын-Тей, где много облепихи, вблизи реки Тес-Хем.
Следующие восемь детей родились уже в селе Балгазын Тандинского района. Дело в том, что, несмотря на заслуги мамы на трудовом фронте в годы войны и брата-добровольца, молодую семью в колхоз не принимали. В Тес-Хеме не забывали о том, что муж Хажитмы – из когда-то зажиточной семьи, его дедушка Дакпа имел звание чангы – правителя сумона. В народе его прозвали Моолдаар-чангы – Чангы, говорящий по-монгольски. Несколько родственников – Шаравии, Сырат, Ойдупаа – были арестованы за это.
На семейно-родовом совете было решено перебираться в русское поселение и там искать поддержки. В начале 1951 года наши родители первыми двинулись в Балгазын. За ними потянулись и другие родственники.
ОСЁДЛАЯ ЖИЗНЬ
Этот зимний путь через перевал Калдак-Хамар с четырьмя детьми и всем скотом был для отца и мамы последней большой перекочевкой. В селе Балгазын началась для них новая – оседлая – жизнь.
Мои родители сдали вступительный пай – 150 овец, 15 лошадей, 9 верблюдов – и в 1951 году вступили в колхоз «Пламя революции». Вначале верблюдов не принимали, ссылаясь на то, что они – животные нестандартные, но потом взяли.
Дом в селе Балгазын построили сами. Чтобы заготовить строительный лес для дома, надо было поработать на колхозной пилораме. За отцом закрепили семь лошадей с санями, на которые загружали спиленные бревна. Лошади были очень умные, обученные, они с грузом самостоятельно возвращались из тайги без сопровождения людей.
В колхозе, а затем в совхозе «Пламя революции» Хавыя Энгеевич Кашпык-оол работал чабаном, а его супруга Хажитма Тарачиевна – помощницей чабана.
В шестидесятые годы в зимний сезон практиковали пасти овец вахтовым способом, выезжали на чабанские стоянки посменно. Напарником у отца был русский односельчанин Кандауров. Он заметил, что отец рано утром пил только тувинский чай с молоком и уходил на пастбище до обеда. Однажды Кандауров решил перенять опыт Кашпык-оола и тоже ограничился чаем. Но через пару часов, проголодавшись, прискакал обратно и больше так не поступал. Напарники часто, смеясь, вспоминали этот случай, и Кандауров все удивлялся: как это тувинцам удается так долго держаться только на чае?
Отец был чабаном-передовиком, его портрет висел на Доске почета в Кызыле. А в 1975 году он получил особую награду: ему разрешили купить автомашину «Москвич-412». В то время новый автомобиль невозможно было приобрести в личное пользование в свободной продаже, нужно было специальное разрешение. Такое разрешение по ходатайству директора совхоза Ольги Чуевой было дано передовику Хавыя Кашпык-оолу – первому в Балгазыне.
Папа очень радовался, но покататься на новеньком «Москвиче» ему пришлось недолго: машина прибыла в село в конце мая, а 26 июня 1975 года его не стало – порок сердца. Мама трудилась в совхозе до пенсии – до 1979 года.
ВПРЯГЛИСЬ В САНИ ВМЕСТО КОНЕЙ
В Балгазыне, уже не в юрте, а в сельской больнице, мама родила восемь детей: в 1951 году – Солан-оола, в пятьдесят третьем – Александра, в пятьдесят пятом – Вячеслава, в пятьдесят седьмом – Семёна, в пятьдесят восьмом – Сергея, в шестидесятом – Геннадия, в шестьдесят втором – Светлану. Последний, двенадцатый, ребенок – Михаил – появился на свет в 1965 году.
Хорошо помню февральскую ночь пятьдесят седьмого года: у мамы начались схватки, нужно было срочно везти ее в больницу, а лошади – далеко, в конюшне. Тогда отец и я, девятилетний, впряглись в сани вместо лошадей и повезли роженицу в больницу, благо она находилась недалеко от дома. Так 12 февраля 1957 года родился Семён Кашпык-оол – будущий первый секретарь Обкома комсомола Тувинской АССР.
Ни один из двенадцати сыновей и дочек не умер в младенчестве, всех мама выходила, все детские болезни вылечила, в том числе и народными средствами. Я родился слабым ребенком, постоянно простужался, в два года, кочуя с родителями, серьезно заболел, кашлял, не переставая. Тогда отец, отличный охотник, отправился в тайгу и добыл волка, а мама сварила его мясо и поила меня горячим волчьим бульоном. Волчьим мясным супом она в профилактических целях кормила и старших детей, говоря, что это баранина.
Но одна потеря в семье была: в Балгазыне в 1957 году умер шестилетний Солан. Играя на крыше овечьей кошары, он упал с нее, спасти мальчика не удалось.
Выполненный наказ
Одиннадцать детей подняли на ноги отец и мама, всем дали образование. Задумываясь об их жизни, понимаю: они выполнили наказ, который дал в 1955 году первый секретарь Тувинского обкома КПСС Салчак Калбакхорекович Тока.
Случившееся в том году поразило меня до глубины детской души: на нашей летней стоянке приземлился вертолет! Салчак Тока, прилетевший на вертолете к лучшим животноводам колхоза «Пламя революции», прибыл не с пустыми руками: привез кинофильм, который показали прямо под открытым небом. И всех нас, детей чабанов и скотников, лично оделил подарками: конфетами, рублями для покупки книг, тетрадей для школы. Помню слова, которые он говорил при этом: «Все вы обязательно должны стать образованными людьми».
В 1956 году, когда я пошел в первый класс, в Балгазыне была только начальная школа, в которой русские и тувинские дети учились вместе. Моей первой учительницей была Татьяна Феролонтовна Исакова, в замужестве – Сергеева. Она помогала мне освоить русский язык, что очень пригодилось в дальнейшей учебе: в восьмилетней школе-интернате села Владимировка, а затем – в Омске, в Сибирском автодорожном институте, который окончил в 1972 году.
Мама в своих постоянных заботах и хлопотах всегда находила время, чтобы проконтролировать наши школьные занятия. Если отец, приобщая нас к охотничьему делу, говорил, что кормить нас будет родная тайга, то мама не соглашалась с ним и утверждала, что основа для будущего детей – учеба.
Всех школьников она заранее готовила к первому сентября: сама шила ученические сумки, строгала счетные палочки для первоклассников. Очень добрая, но строгая в отношении учебы, она могла и наказать за школьные упущения. Однажды наказала четырнадцатилетнюю Оржуйму: заперла ее в амбаре для зерна за то, что не решила задачу по математике и получила двойку. Оржуймаа потом с улыбкой вспоминала об этом случае: в амбаре она хорошо подумала и с тех пор аккуратно решала все заданные на дом задачи.
Так же старались и другие братья и сестры Кашпык-оолы. Из одиннадцати детей четверо получили профессии инженеров, трое – врачей, двое – водителей. Плюс юрист и делопроизводитель.
Мама обладала особым качеством – стремлением всем помочь. В детстве ее ласково называли дузааргакпай – помогалкой. И взрослой она осталась такой же. Она гостеприимно привечала в Балгазыне всех родственников и просто незнакомых путников, следующих в южные районы, ведь гостиницы в селе не было. Все находили в нашем доме и ночлег, и ужин. А утром никого не отпускали без гостинцев: картошка, мука, мясо – то, чем были богаты.
Когда мои однокурсники по Сибирскому автодорожному институту – братья-альпинисты Владимир и Александр Омельченко – остановились у нас в доме по пути в Кунгуртуг, мама с отцом приняли их, как родных: накормили тувинской бараниной, кровяной колбасой – ханом, снабдили запасом мяса в дорогу. Потом ребята много рассказывали в институте о гостеприимстве моих родителей, а я гордился ими.
ХИТРАЯ КОРОВА И ЯИЧНЫЙ ЗАРАБОТОК
С такой же ответственностью, как к нашей учебе, мама относилась и к домашнему хозяйству. Наш аккуратный дом с огородом не раз становился победителем конкурса «За лучший двор», ежегодно проводимом в Балгазыне сельским советом, депутатом которого мама избиралась дважды.
В личном хозяйстве у нас были коровы, свиньи, куры и даже индюки. Особую славу в Балгазыне получила корова Марта, родившаяся в Международный женский день – восьмого марта 1973 года. Марта давала много молока и была очень сообразительной: умела открывать любую калитку и заходить в любой двор. Соседи постоянно жаловались на нее и пытались перехитрить умную корову. Но ничего не помогало. Сделают защелку с веревкой – корова дергала ее ртом, заменят веревку кольцом – прокручивала его рогами.
Куры наши приносили яйца и летом, и зимой. В теплое время они неслись, где попало: в коровнике, в огороде, на сеновале и даже на чердаке. Эти чердачные яйца, которые не могла найти мама, становились законной добычей ребятишек. Мы отыскивали их и несли в сельский продуктовый магазин, там за одно яйцо нам давали пять копеек – большие деньги по тому времени. Тратили их на сласти, а чаще – на билеты в кино.
Однажды вот так – на яичный заработок – отправился с братьями в клуб, не выполнив свою обязанность – не наколов дров. Мама отыскала нас и, не разрешив досмотреть фильм, выгнала из зала, отправив доделывать работу. Очень было досадно, но сейчас понимаю, что мама правильно делала, с ранних лет внушая нам главный закон жизни: к труду надо относиться ответственно.
В семье трудились все: и родители, и дети. Отец часто брал меня, маленького, в колхозный цех – катать валенки для домашних. Катать валенки лично для себя колхозникам разрешали только по ночам. Хлеб и пироги в русской печке, как научили ее соседки, мама пекла тоже ночами, днем на это не было времени – надо было выполнять колхозную работу. Пшеницу мололи при помощи ручной каменной мельницы, доставшейся родителям от их предков, она и сейчас как реликвия сохранилась в семье.
Дома обрабатывали кожу, изготавливали конское снаряжение – арканы, плети, вожжи, обрабатывали молоко, из него по традиционным тувинским рецептам получали сметану, сыр, масло. У русских односельчанок мама научилась ухаживать за огородом, солить капусту, и овощи были большим подспорьем для многодетной семьи.
Никто из нас, детей, без дела не сидел. Помогали отцу очищать зимники от навоза, работали в сенокосных бригадах, зарабатывая колхозные трудодни. В свободное время ловили сусликов, а осенью сдавали их шкуры в сельпо. На полученные деньги покупали школьные принадлежности, учебники. Однажды вырученных нами за сусликов денег хватило даже на железную кровать. Когда принесли ее домой, родители не могли нарадоваться.
Летние каникулы мы постоянно проводили с родителями на чабанской стоянке. Когда им надо было отлучиться по делам, они спокойно оставляли нас, детей, следить за скотом и хозяйством. Знали, что все будет в порядке, сыновья и дочери приучены к труду.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГОСШВЕЙМАШИНА
Сегодня нас осталось шестеро: пять братьев и сестра, остальные в разное время ушли из жизни.
Сестра Оюмаа по профессии – юрист. Брат Вячеслав – педиатр, кандидат медицинских наук, Сергей – подполковник милиции в отставке, Геннадий – подполковник полиции, Александр – профессиональный водитель большегрузных автомашин, я – полковник ФСБ в отставке.
Мама наша живет с внучкой Мариной Кашпык-оол в своей квартире в Кызыле. До 2013 года, когда ее подкосил инсульт, она не могла усидеть без дела и всем нам по мере своих сил старалась помочь, поддержать, как помогала и поддерживала всю жизнь. Сейчас она передвигается с помощью родных только на коляске, но ее улыбка и добрые слова продолжают поддерживать нас, ведь все мы остаемся детьми, пока живы наши мамы.
Кроме детей, двадцати семи внуков и тридцати восьми правнуков у Хажитмы Тарачиевны Кашпык-оол есть еще одна ценность – ручная швейная машинка, которая с детства кочевала вместе с ней. На этой машинке она девочкой училась шить, на ней строчила в военные годы теплые вещи для фронта, затем обшивала всю свою большую семью: от рубашки до шубы.
На машинке выбиты серия и номер: NE 377080. Такие машинки на основе машинок «Зингер», но под маркой «Госшвеймашина» выпускались в СССР на подольском заводе с 1923 по 1931 год. Судя по надписям на корпусе маминой машинки – «GOSCHVEIMACHINA» и «USSA» – ее экземпляр – экспортный, а попал он в Тувинскую Народную Республику из СССР именно в период между двадцать третьим и тридцать первым годами.
Значит, это историческая машинка – ровесница родившейся в 1925 году мамы. И она до сих пор – в прекрасном состоянии: работает безотказно. На ней шьет сестра Оюмаа, мама уже не может. Но и сейчас, когда она видит эту машинку, ее правая рука, которая еще может двигаться, тянется к ручке, чтобы крутить колесо, как она крутила его всю свою жизнь, проведенную в труде и заботах о тех, кому она сама дала жизнь.
|
|
Общество 
