 В Национальном музее РТ открылась выставка, посвященная 120-летию со дня рождения видного государственного деятеля, одного из первых руководителей тувинского государства Сата Чурмит-Тажы Саны-Шири-оглу.
Тувинцы говорят: «Тоогу билбес тоорээр», т. е. «кто не знает свою историю, тот блуждает» (подстрочный перевод). История Тувинской Народной Республики многогранна и во многом уникальна. Один из ее важных периодов, а именно становление тувинского государства, навсегда связан с жизнью и деятельностью Чурмит-Тажы Сата — председателя Правительства ТНР, возглавлявшего его достаточно продолжительное время — с 1929 по 1938 год. Этот значимый период в истории ТНР до сих пор еще недостаточно изучен учеными и исследователями.
С именем Чурмит-Тажы Сата связывают зарождение в Туве всех отраслей народного хозяйства, именно при нем была принята первая национальная письменность, введена первая национальная валюта «акша». Именно ему принадлежит большая роль в создании с помощью советников из СССР министерств и ведомств для управления молодым растущим государством.
Чурмит-Тажы Сат родился в 1894 году в селе Хайыракане Дзун-Хемчикского кожууна в зажиточной семье феодала. Отец Саны-Шири был чиновником в чине «чайзан». Дед Майды-Ловун был ламой, участвовал в строительстве Нижне-Чаданского хурээ, а после обучал там хуураков.
В дореволюционной Туве молодой Чурмит-Тажы был одним из образованных людей: получил буддийское образование в Орган-Оолетском монастыре Монголии. Он хорошо знал старомонгольскую и тибетскую письменности. До 1925 года Чурмит-Тажы был ламой Верхне-Чаданского монастыря. С августа 1921 года он принимал активное участие в управлении Дзун-Хемчикским кожууном, а в 1923 году вступил в члены ТНРП. Образованный, дисциплинированный, исполнительный в выполнении партийных поручений, он сразу же выделился из числа прогрессивной молодежи.
С 1925 года начал свою государственную деятельность в Правительстве ТНР. Он становится членом Президиума ЦК ТНРП. На внеочередном заседании ЦК ТНРП 17 июля 1925 года принимается решение о создании Управления государственной внутренней политической охраны (УГВПО). Начальником УГВПО был назначен Чурмит-Тажы Сат. Спустя два года, в 1927 году, он был назначен на должность министра внутренних дел ТНР (первый министр МВД). В 1929 году был Генеральным секретарем ЦК ТНРП. С 1929 по 1938 год являлся председателем Правительства ТНР, занимал еще и должность министра иностранных дел Тувинской Народной Республики. Чурмит-Тажы Сат в истории Тувы — единственный руководитель, столь долгое время управлявший суверенным государством, занимая одновременно две высокие государственные должности.
Неоценим вклад Чурмит-Тажы Сата в создание и развитие первого государства в истории Ту- вы — Тувинской Народной Республики. В 1929 году под его руководством была организована государственная комиссия по созданию тувинской письменности. Председателем комиссии был назначен Оюн Танчай. Чурмит-Тажы Сат объявил о создании первого Ученого Комитета ТНР (Эртем комитеди), который возглавлял министр культуры ТНР Салчак Тока. Именно за подписью Чурмит-Тажы Сата в 1930 году была утверждена первая национальная письменность на основе новотюркского латинизированного алфавита, введена и утверждена первая национальная валюта «акша». В истории Тувы Сат Чурмит-Тажы стал первым из руководителей ТНР, который дал интервью зарубежным журналистам.
Не имея определенных навыков и опыта, специального образования, знаний основополагающих принципов управления государственными делами, Чурмит-Тажы Сат сумел успешно руководить и внутренней, и внешней политикой молодого государства. Благодаря его дипломатическому таланту в сотрудничестве с Советским Союзом и Монголией были заложены первые ростки социалистического строя и развития тувинского государства.
На встрече с заместителем министра иностранных дел РСФСР Стомоняковым в ноябре 1935 года председатель Правительства ТНР Чурмит-Тажы Сат попросил помочь в решении ряда вопросов, стоящих перед ТНР: в частности, помощи в строительстве международной автодороги между СССР и ТНР, помощи в приобретении для столицы — г. Кызыла — киноаппаратуры по воспроизведению звукового кино, об отправке в Туву военных специалистов, открытии рабочего факультета для Тувы в СССР, и так далее.
Интересный факт: в 1930-е годы разным хозяйственным организациям молодой республики присваивались имена всех трех руководителей ТНР: председателя Совета Министров Чурмит-Тажы Сата, генерального секретаря ЦК ТНРП С.К. Токи, председателя Малого Хурала ТНР Адыг-Тулуша Хемчик-оола. Так, именем премьер-министра Чурмит-Тажы Сата был назван быстрорастущий город асбестовиков — Чурмит-Тажы, нынешний Ак-Довурак.
В начале 1932 года тувинское руководство во главе с Чурмит-Тажы Сатом поставило перед Наркоматом тяжелой промышленности СССР (Г.К. Орджоникидзе) вопрос об отправке в Туву научно-изыскательской экспедиции для изучения перспектив Ак-Довуракского асбестового месторождения. В июле 1932 года в Туве силами Хакасско-минусинской геолбазы Союзгеологоразведки началось исследование асбестового месторождения. Это месторождение было названо именем Чурмит-Тажы Сата.
С января по май 1933 года геологоразведочные работы в Туве проводило объединение Союзасбест. По их завершении в адрес Г.К. Орджоникидзе поступил рапорт о том, что «Ак-Довуракское месторождение им. Чурмит-Тажы обладает значительными промышленными запасами асбеста с большим содержанием текстильных сортов».
С начала августа 1933 года прибыли строители и приступили к сооружению фабрики, дорог к ней и других промышленных объектов. Строительство было в самом разгаре, когда из Москвы вдруг пришло указание «законсервировать» объект как экономически невыгодный (прежде всего, из-за отсутствия транспортной инфраструктуры). К началу консервации фабрика была отстроена на 90 процентов. После того, как в 1938 году Чурмит-Тажы Сат пал жертвой политических репрессий, почти завершенное строительство асбестового предприятия было свернуто, и эта страница истории асбестового комбината и города почти забылась.
Рационально мыслящий Чурмит-Тажы Сат ратовал за революционные преобразования в Туве. Он последовательно выступал против насильственных методов коллективизации аратских хозяйств, слепого копирования советского опыта строительства социализма. Как мог, противодействовал искоренению религиозных чувств и верований аратских масс, разрушению и уничтожению монастырей. В 1936 году он заново открыл четыре буддийских храма в Туве. В своих выступлениях он отмечал, что основа экономики Тувы — скотоводство. Добрый и доверчивый по натуре, Чурмит-Тажы Сат открыто высказывал свои суждения по коренным вопросам внутренней и внешней политики в ЦК ТНРП.
«Почему бы у нас, в Туве, — задавался вопросом премьер-министр, — не развивать перерабатывающую промышленность, чтобы не только скот и сырье поставлять за границу, но и экспортировать готовые изделия из кожи, шерсти, мехов, а также молочную, мясную и прочую продукцию?». И шаг за шагом двигался к цели, опираясь на собственный опыт, на единомышленников в правительстве и партии.
13 октября 1938 года решением Чрезвычайного открытого суда Президиума Малого Хурала приговорены к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества — 9 членов правительства во главе с Чурмит-Тажы Сатом. Их обвинили в контрреволюционной деятельности, называя «шпионской контрреволюционной организацией» и «агентами империалистической Японии». 16 октября 1938 года по этому сфабрикованному делу «как руководитель контрреволюционно-шпионской организации» Чурмит-Тажы Сат был расстрелян вместе с шестью членами правительства. Это дело вошло в историю Тувы как «Дело девятки». Из девятерых приговоренных к расстрелу членов правительства двоим заменили меру наказания восьми годами лишения свободы. После расстрела Чурмит-Тажы тяжелая участь постигла его семью. Полностью конфисковано все их имущество.
У Чурмит-Тажы Сата и его жены было четверо детей: три дочери и сын. Самая младшая дочь, Айыш, умерла еще до тех страшных событий. В 1935 году во время рабочей поездки в МНР, когда он возглавлял делегацию ТНР, взял с собой в дорогу жену и младшую дочь, которая по пути в г. Улан-Удэ заболела и умерла от дизентерии.
Единственный сын Чурмит-Тажы Лагбажык во время тех страшных событий учился в алтайском г. Ойрот-Тура на третьем курсе сельскохозяйственного техникума. После ареста отца его посадили в тюрьму как сына «врага народа». Там он умер от голода.
Старшей дочери Ожаме в тот страшный 1938 год было 22 года. У нее было двое детей, и она ждала третьего. В то время она работала бухгалтером предприятия по добыче золота. После ареста отца однажды утром на работе она увидела приказ на стене об ее увольнении. Это было для нее шоком, ей казалось, что земля закачалась под ее ногами. В следующем году посадили в тюрьму ее мужа Байкара Санчая за то, что он только был зятем «контры».
Жена Чурмит-Тажы Сата Эрикпел Сембиловна и средняя дочь Блантина после его ареста жили в с. Шеми Дзун-Хемчикского кожууна. Их не принимали в колхоз, Блантину не зачислили в школу, и она так и не получила образования. Родные братья Чурмит-Тажы Сата — Сотпа и Манзырыкчы — были осуждены на восемь лет лишения свободы только за то, что были близкими ему людьми.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в своем решении от 3 сентября 1964 года установила, что обвинение Чурмит-Тажы Сата и других в организованной контрреволюционной деятельности не было ничем подтверждено, контрреволюционной организации в Туве не существовало. Он вместе с другими участниками «Дела девятки» реабилитирован в 1964 году.
За государственные заслуги в развитии ТНР в честь 15-летия ТНР Чурмит-Тажы Саны-Шириевич был награжден Орденом Республики. Его портрет запечатлен на одной из тувинских марок периода ТНР.
Если бы не эти страшные события, сколько еще наград заслужил бы Чурмит-Тажы Сат? Но имя этого государственного деятеля, одного из первых руководителей ТНР, внесшего большой вклад в создание и развитие тувинской государственности, безвинно погибшего во время кровавых репрессий в истории Тувы, легендарной исторической личности должно знать и помнить молодое поколение.
Роланда Ховалыг
О ГОСУДАРСТВЕННОМ ПЕРЕВОРОТЕ 1938 ГОДА
В 1990 – 1991 годах «Тувинская правда» опубликовала серию статей доктора исторических наук Ю.Л. Аранчына «Долгий путь к правде», посвященных исследованию трагических событий 1938 года, завершившихся устранением с политической арены ТНР целой группы руководителей высшего эшелона власти. Это была одна из первых серьезных работ на эту тему. Единственное, с чем я не могу согласиться с Юрием Лудужаповичем, – это подзаголовок статьи: «К истории возникновения судебного процесса 1938 года в Туве».
На самом деле никакого суда над руководителями тувинского государства в октябре 1938 г. не было и быть не могло. На мой взгляд, трагедия 1938 года – это не что иное, как государственный переворот. И основным посылом для его организации стали не идеологические разногласия в политической элите ТНР, а борьба за власть.
Возглавив ЦК ТНРП 10 ноября 1929 г., С. Тока приступил к глубоким революционным преобразованиям в Туве. Батрак Чолдак Степана (С. Михайлов), с детства познавший нужду и лишения бедняка, освоивший в Коммунистическом университете трудящихся Востока лозунги непримиримой революционной борьбы против богатых («феодалов») и установления власти бедных, был вдохновлен возможностью реализовать на деле свои политические амбиции. И по молодости не сумел избежать ошибок. Самыми серьезными из них стали конфискация собственности зажиточных номадов и попытка сплошной коллективизации кочевников. В итоге кочевая страна уже к 1933 году оказалась в кризисном положении.
На чрезвычайном пленуме ЦК в 1933 году ему пришлось признать свои просчеты. В результате пленум вынес решение о том, что отныне ТНРП является «первым помощником правительства ТНР». Это означало понижение политического статуса генсека С. Токи. Напротив, авторитет его политического оппонента С. Чурмит-Дажы резко вырос.
То, что ТНРП оказалась в статусе первого помощника правительства, не устраивало ни ЦК ВКП(б), ни руководство Коминтерна. Они требовали, чтобы партия вернула себе руководящее положение в кочевом обществе. И С. Тока прилагал все усилия, чтобы выполнить указания всесильных опекунов. Ему пришлось заигрывать с авторитетным главой правительства, стараясь расположить его к себе. Они вместе ездили в Москву, отдыхали на берегу Черного моря, жили по соседству. Когда жена Чурмит-Дажы родила дочку, С. Тока, у которого уже рос сын Валентин, посоветовал назвать ее Валентиной. Как знать, может быть, С. Тока глубоко в душе хотел через своего сына породниться с Чурмит-Дажы.
АК УТВЕРЖДАЕТ Э. ВИЛНЕР, ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ОСУЩЕСТВЛЯЮТ ЛЮДИ, СПОСОБНЫЕ ПРОЧЕСТЬ «ЗНАКИ ВРЕМЕНИ» И НАЙТИ «ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ СТРУНКИ» МАСС, БЛАГОДАРЯ КОТОРЫМ ВОЗМОЖНА ИХ МОБИЛИЗАЦИЯ НА СОЗДАНИЕ НОВОГО ПОРЯДКА. (СОЦИС № 12, 2003. С. 7). ТАКИМ ЧЕЛОВЕКОМ В ТНР В 30-Х ГОДАХ СТАЛ С. ТОКА, СПЕЦИАЛЬНО ПОДГОТОВЛЕННЫЙ В КУТВЕ ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПЕРЕМЕН В КОЧЕВОЙ СТРАНЕ. ПОСЛЕ ПАМЯТНОГО ПЛЕНУМА ПРОШЛО НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, А ОН, ЧУВСТВУЯ ПОСТОЯННУЮ ПОДДЕРЖКУ ВКП(Б) И КОМИНТЕРНА, ВНОВЬ СТАЛ ГРУБО ВМЕШИВАТЬСЯ В ДЕЛА ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ, ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ И СУДЕБНОЙ ВЛАСТЕЙ РЕСПУБЛИКИ, ВЗЯЛ В СВОИ РУКИ УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОХРАНЫ (УГВПО), СЛЕПОК КАРАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ СССР. В ЭТОМ ЕМУ АКТИВНО ПОМОГАЛИ ВЫПУСКНИКИ КУТВА.
Действия С. Токи сильно раздражали председателя правительства Сата Чурмит-Дажы, председателя Президиума Малого Хурала Адыг-Тюлюша Хемчик-оола и других их единомышленников. Поэтому они в 1936 г. на Х съезде ТНРП окончательно намеревались снять С. Току с должности председателя ЦК ТНРП и снова назначить его министром культуры. Но прежде, чем реализовать этот план, они поручили А.-Т. Хемчик-оолу рассказать о решении оппозиции кураторам ТНР в СССР. Ответственные работники в Москве Борисов, Богданов, Райтер, Карахан поддержали решение группы Чурмит-Дажы, признав, что Тока еще молод, поэтому слишком прямолинейный и зажимает опытных, проверенных в деле ветеранов.
Однако другой советник полпредства ТНР в СССР, фамилия которого держалась в секрете, думал по-другому: «Как же так, ведь Тока самый верный человек, член ВКП(б), с пролетарским происхождением. А Чурмит-Дажы до революции был крупным ламой, Танчай – чиновником, Хемчик-оол – вором. Что-то неладно в Туве».
Свое мнение он доложил органам НКВД СССР, сопроводив списком членов группы Чурмит-Дажы. Копия списка была выслана по линии НКВД лично Токе. Чекисты учли это мнение. Впоследствии Борисов, Райтер, Карахан были арестованы по обвинению во вмешательстве во внутренние дела другого государства и участии в контрреволюционном заговоре реакционных элементов в Туве. (Культ личности и политические репрессии в Туве. Кызыл. 2003. c. 120-121).
Позиция НКВД развязывала Токе руки для решительных действий. В один из выходных дней он позвонил домой министру животноводства и земледелия ТНР Полату и предложил поехать в Кок-Тей для важного разговора. После сытного обеда Тока сказал: «Товарищ Полат, я вас достаточно изучил. Вы сильный, решительный и грамотный человек. Можете быть настоящим революционером, если будете преданным мне и нашей партии… Вот начальник Управления государственной внутренней политической охраны Оюн Сенгиижик очень странный человек: вместо того, чтобы разоблачать и ловить этих контров, он занимает противоположную позицию». 24 декабря 1936 г. Политбюро ЦК ТНРП решило преобразовать Управление ГВПО в министерство внутренних дел ТНР и назначить министром Оюна Полата. (РФ ТИГИ. Д. С.).
Таким образом, образованный, компетентный и авторитетный не только среди старой элиты, но и у всего народа глава правительства С. Чурмит-Дажы возглавлял группу, оппозиционную ТНРП, и был противником революционных преобразований. С. Тока был не в состоянии одолеть его в честной политической борьбе. Однако его поддерживали руководство СССР в лице ЦК ВКП(б), Исполкома Коминтерна и НКВД СССР, особенно разведка, полпред СССР в ТНР, советские советники. И эта поддержка сыграла решающую роль.
7 ноября 1934 г. президент ТНР А.-Т. Хемчик-оол официально был принят К.Е. Ворошиловым от имени Политбюро ЦК ВКП (б) и Советского правительства в Георгиевском зале Кремля. На этой встрече присутствовали председатель Президиума ЦК С. Тока и его первый заместитель О. Байыр, министр финансов ТНР Х. Тоткан, полпред ТНР в СССР Т. Седип-оол; с советской стороны – Наркоминдел СССР М.М. Литвинов, С. Борисов, В. Богданов и Юшкевич. Во время беседы Ворошилов задал вопрос: – Сумели ли ликвидировать русских колонистов-кулаков, еще не обижают ли они вас? – Ответ: – Проводим работу по ликвидации русских колонистов-кулаков, но, думаю, что если поискать их, то они найдутся.
Узнав у Хемчик-оола о сокращении поголовья скота в ТНР, К.Е. Ворошилов сделал замечание, что в этом следует винить не аратов, а руководителей, которые вместо конкретного руководства развитием животноводства занялись дележом должностей, интересуются, кому дать портфель министра или замминистра, а тем временем выпускают из поля зрения вопросы о случке и получении приплода, о заготовке кормов и строительстве помещений для скота. Повернувшись к Токе, Ворошилов указал, что партия тоже должна заниматься вопросами животноводства.
На эти замечания Хемчик-оол сказал, что «товарищ Ворошилов здесь говорил очень правильно». А Ворошилов подчеркнул: «Конечно, правильно, вряд ли кто возразит против такого мнения. Дело не в том, что констатировать на словах свои ошибки, а в том, чтобы исправлять допущенные промахи» (РФ ТИГИ, Д. 363, л. 24-26).
По существу Ворошилов лишь усугубил ситуацию, поскольку его напутствие каждая сторона могла толковать в свою пользу. Неудивительно, что решения состоявшегося затем III пленума ЦК ТНРП (26 декабря 1934 – 1 января 1935 г.) только подлили масла в огонь. Пленум дал разъяснения о руководящей роли партии, о присутствии в партийных рядах «правых» и «левых» взглядов, одобрил итоги работы по чистке рядов партии, осудил правооппортунистические действия бывшего члена парткомиссии, зам. Председателя Малого хурала К. Сандыка и бывшего члена ЦКК О. Танзын-оола, выступавших против решений II чрезвычайного пленума ЦКК и ЦК ТНРП и III чрезвычайной сессии Малого хурала ТНР, с попыткой изобразить ТНР «колонией» СССР, ошельмовать и скомпрометировать партийных работников, получивших образование в КУТВе.
Но Чурмит-Дажы не собирался сдавать позиции без боя. 27 ноября 1935 г. он встречается в Москве с замнаркома иностранных дел СССР Б.С. Стомоняковым. Во время дружеской беседы Чурмит-Дажы просил советское руководство положительно решить ряд вопросов (об организации Тувинского рабфака в СССР, о работе учреждений АН и ВАСХНИЛ СССР в Туве, об организации экспедиции Наркомздрава РСФСР в ТНР, о заключении соглашения с Главзолото о технической помощи приискам ТНР, об оказании помощи ТНР в строительстве дороги Кызыл – граница СССР, об изготовлении в СССР национальной валюты, о звуковом кино для Кызыла, о военных заказах, о направлении специалистов, об управлении совместным предприятием «Совтувтранс» по схеме: председатель – тувинец, зам. – советский специалист, о направлении в ТНР главного советника по линии НКВД для работы в аппарате Военного Совета обороны страны, а также о советниках Совмина и министерств ТНР).
В конце беседы Чурмит-Дажы обратил внимание на попытки со стороны ЦК и Токи чрезмерно централизовать власть, регламентировать работу правительства, говоря о фактах мелкой опеки, недоверия и отсутствия согласованности в работе. Со стороны Наркоминдела были заверения в том, что все вопросы будут внимательно изучены, и советская сторона примет все меры к тому, чтобы были удовлетворены просьбы правительства ТНР.
9 декабря 1935 г. заместитель народного комиссариата иностранных дел СССР Б.С. Стомоняков писал полпреду В.В. Малкову: «С этой почтой посылаем Вам записи бесед – моей и т. Борисова с Чурмит-Тажы. Я хочу обратить ваше внимание на основной вопрос, поставленный в этих беседах Чурмит-Тажы, – о взаимоотношениях в руководстве.
На основе Вашей информации мы склонны были считать, что в этом отношении в Туве обстоит всё благополучно, Чурмит-Тажы же рассказал нам о самом возмутительном командовании, зажиме и дискредитации правительства, отдельных министров и вообще руководящих работников, практикуемом кутвянским большинством Президиума ЦК партии, в частности, председателем ЦК Токой. У нас нет никаких оснований сомневаться в правильности информации Чурмит-Тажы, тем более, что со мной он беседовал в присутствии полпреда Лопсана, который известен и нам, и ему как человек, поставленный Токой.
Конкретные факты, которые привел Чурмит-Тажы в подтверждение своих выводов, также не могут вызвать сомнений в правильности его информации.
Чурмит-Тажы предупредил нас, что ни он, ни те, кто его поддерживает, не имели возможности говорить об этом с Вами из-за отсутствия у вас переводчика. Тем не менее, мы считаем, что установленный такой режим, когда председатель правительства или министр не может поехать в командировку в худон или назначить на работу рядового работника без предварительной санкции ЦК; когда проводится ни чем не обоснованная переброска на низовую работу людей, назначенных на работу хуралом; когда члены партии привлекаются к ответственности за то, что при личной встрече осмеливаются говорить между собой по вопросам партработы; когда членам партии запрещается встречаться с бывшими лишенцами, восстановленными в правах в порядке исправления левацких загибов, – все эти факты не должны были оставаться незамеченными Вами и Вы должны были своевременно обратить на них внимание, если не тувинского руководства, то, во всяком случае, наше.
Ваша телеграмма от 6 декабря, в которой Вы заверяете, что острота поставленных Чурмит-Тажы вопросов не подтверждается фактами и что это результат чьей-либо инспирации, вызывает у нас недоумение. Даже если учесть некоторую необъективность Чурмит-Тажы и известную нам склонность тувинцев к склокам и подсиживанию, приводимые Чурмит-Тажы факты говорят о чрезвычайно неблагополучном положении в руководстве (выделено автором — Ред.) Даже сам факт постановки председателем правительства перед нами вопроса о ненормальных взаимоотношениях между ним и председателем ЦК говорит о том, что никакого благополучия нет, и сваливать все это на чьи-то инспирации — несерьезно.
Не имея от Вас никакой информации по вопросу о взаимоотношениях в руководстве, я не мог ответить на поставленные Чурмит-Тажы вопросы по существу и, указав лишь на безусловную ненормальность такого положения, рекомендовал ему все эти вопросы со всей ответственностью поставить на обсуждение Президиума ЦК. Одновременно я указал ему, что затребую от вас подробный доклад по всем поставленным Чурмит-Тажы вопросам о руководстве и Ваше заключение, после чего смогу дать ему через Вас наши советы.
Придавая исключительно серьезное значение необходимости действительной, а не только формальной сработанности нынешнего состава тувинского руководства, жду от Вас исчерпывающей информации по этим вопросам и Ваших конкретных предложений, после чего мы сможем принять по ним решения» (АВП СССР, ф.9, оп.21, п.86, д.133, 1–3).
Опытный дипломат Стомоняков во время увидел опасную трещину в политическом ядре руководства ТНР и попытался предотвратить обострение конфронтации. Подтверждением тому – телеграмма за подписью С. Токи от 2 апреля 1936 г.: «ЦК ТАРП информирует Востоксекретариат ИККИ, что взаимоотношения и взаимное понимание своей роли и работы в стране между руководителями партии и правительства вполне нормальны. Никаких трений, разногласий по принципиальной линии и практической работе нет. В самом ЦК и Президиуме достигнуто полное единство и согласованность в работе» (ЦПА ИМП, ф. 495, оп. 16, д. 60, л. 271).
Обращают на себя внимание два фрагмента из стенограмм бесед и переписки официальных лиц. 3 октября 1937 года Чурмит-Дажы говорил в Наркоминделе СССР: «Внутриполитическое положение ТНР сейчас стабильное и здоровое, араты любят партию и правительство и потому активно выполняют их решения и постановления. Основные работники ЦК и правительства едины во всём, силой этого единства преодолеваются встречающиеся на пути препятствия, и даётся решительный отпор противникам генеральной линии партии. Злостные элементы – танчаевцы – на минуту не прекращают борьбу, чтобы разрушить это монолитное единство партии и правительства. В последнее время они угрожали жизни отдельных товарищей».
Выслушав Чурмит-Дажы, замнаркоминдела Б.С. Стомоняков сказал: «Очень хорошо, когда взгляды и действия членов ЦК и правительства сходятся, можно победить любые трудности при прочном единстве. Есть люди, которые действуют против руководителей партии и правительства и препятствуют их работе, следует поступать по Уставу партии, давать им твёрдый отпор, защищать генеральную линию партии. Нет ничего важнее, чем железная дисциплина и единство партии, людей, нарушающих их, необходимо наказывать в соответствии с Уставом партии и законами государства. Я не пойму, о ком ведёте речь. Но кто бы там ни был, независимо от того, занимает ли большую или маленькую должность, любой, кто против линии партии, и её руководителей, должен быть наказан жестко.
Думаю, что МВД следует работать лучше, чтобы последовательно разоблачать и принимать решительные меры пресечения. Хотел бы порекомендовать вашему ведомству согласовать свои намерения с нашим советником, а также поддерживать тесные связи с нашим полпредом. Если будете работать в этом духе, будут прочны ваша партия и правительство, это обстоятельство содействует осуществлению ваших задач».
Второй фрагмент. Премьер МНР Гэндун был арестован органами НКВД СССР 17 июля 1937 г. в городе Сочи, где он находился на лечении. В постановлении на арест было сказано: «Гэндун подлежит аресту согласно распоряжению зам. наркома НКВД Фриновского».
Эти, на первый взгляд, не связанные между собою факты свидетельствуют о реальной взаимосвязи и тесном взаимодействии органов НКВД, министерств внутренних дел ТНР и МНР. О том же говорит и записка советника ЦК ТНРП С. Нацова, направленная Б.С. Стомонякову 26 ноября 1937 года в связи с арестом председателя Кызылского городского самоуправления Саина: «Я считаю, что здесь, в Туве, действует такая же примерно сила, какая стояла за спиною Гендума и др. в Монголии. Один из гендуновцев – Намсарай (полпред МНР – прим. авт.) сидел в Туве не зря».
Осенью 1937 года были отозваны в Москву полпред Малков и советник МВД Степунин. Как правило, в дипломатической практике подобные кадровые перестановки означают резкие перемены в отношениях стран либо в постановке новых задач, требующих привлечения профильных специалистов. Об этом же свидетельствуют и два следующих письма.
Министр внутренних дел О. Полат в апреле 1938 г. выехал на лечение в г. Кисловодск. Приехав в Москву в конце апреля 1938 г., 8 мая он отправил первое письмо руководителям ТНР. Оно начинается со слов: «Дорогие уважаемые даргалары Тока, Чурмит-Дажы, Хемчик-оол, Байыр, Ойдуп, прежде всего, желая вам здоровья, шлю вам горячий революционный привет …». Далее он обращается лично к Чурмит-Дажы и Хемчик-оолу и подробно описывает, как выполнял их поручения (РФ ТИГИ. Д. 1293. Т.3. С. 156-159).
Вполне корректное послание. Но, очевидно, что было у Полата еще одно уже секретное поручение, от одного человека – С.Токи.
20 мая 1938 г. О. Полата принимает первый заместитель министра внутренних дел СССР Фриновский и в разговоре явно отвечает на заданный ему кем-то еще до встречи вопрос или просьбу: «Мы знаем, что происходит в вашей стране. Глава вашего правительства [подчеркнуто мною – автор] вместе с несколькими ответственными работниками создал контрреволюционную группу в Туве и руководит ими. Их дело скоро раскроется. Лучше будет, если вы заранее подготовите им замену. Мы отправим вам опытного сотрудника, чтобы он помогал министерству внутренних дел ТНР».
Спустя три дня в МВД СССР О. Полату представили Ивана Рогова, который уже был готов отправиться в Туву. О. Полат направляет в Кызыл второе письмо. Оно адресовано уже единственному получателю: «Дорогой дарга Тока! 20 мая был принят МВД СССР. Меня принял первый заместитель министра Ежова Фриновский. Я доложил ему о внутреннем положении ТНР и о группе Танчая. Т. Фриновский мне советовал:
1. Сколачивайте группы из числа противников Данчая, и надо вести борьбу.
2. Прежде, чем приступить к борьбе с ними, серьезно взвешивайте свои силы. Надо создавать группы единомышленников из числа служащих, армейцев. Для этого внимательно изучите наш опыт в Монголии.
3. Заранее подготовьте людей, кем заменить этих людей по каждой организации.
4. Для ликвидации данной группы мы даем вам в качестве советника Рогова.
5. Обещает познакомить со всеми располагающими материалами, которые касаются нас.
6. Надо окончательно ликвидировать такую группу, иначе они будут вам постоянно мешать.
И подробно рассказав все обстоятельства, т. Фриновский строго наказывал, чтобы при ликвидации таких групп постоянно держали связь с тов. Токой. Каждый свой шаг взвешивайте и советуйтесь (подчеркнуто мною — автор). При этом обратите внимание на следующие вопросы:
а) насколько крепка ваша партия;
б) также ваш ревсомол;
в) их численный состав;
г) какую постоянную работу проводите среди них» (РФ ТИГИ.Д.1292.Т.II. С.19-20).
Самое время сделать отступление, чтобы рассказать об Оюне Данчае, фамилия которого стала именем нарицательным даже для высоких московских чинов. Судьба уготовила этому человеку трагическую роль. Все началось в 1936 году. Однажды ночью Данчай, в то время студент КУТВа, в нетрезвом виде пришел к полпреду ТНР в СССР Т. Седип-оолу и вывалил целый набор серьезных обвинений: «Ты являешься представителем Токи, Шагдыржапа (который тогда, кстати, болел и не занимал никакой должности), Чурмит-Дажы…Тока и ты, представитель Коминтерна Метс в Туве, ведете неправильную политику. Тебя надо отправить домой» и т.д. Скорее всего, полпред информировал об этом визите компетентные органы, и Данчай оказался в черном списке.
Несмотря на это, очевидно, из-за кадрового голода, вскоре после возвращения в Туву Данчай назначается председателем правления Тувинбанка. Но назначение не поменяло взглядов ершистого Данчая на узловые вопросы партийной жизни. Да и с Токой у него отношения не ладились изначально. Характеризуя генсека, Данчай не стеснялся в выражениях. Так что вряд ли Тока встал при случае горой на защиту банкира, которому явно не доставало чувства самосохранения. Судя по дошедшей до нащих дней информации, Данчай и в Туве продолжал говорить вслух, что думал. В итоге 24 декабря 1937 г. президиум ЦК ТНРП принял постановление «О недостойном поведении Оюна Танчая, направленном против народа, революционного правительства Аратской революционной партии». Данчай обвинялся в неправильном поведении при выполнении ряда решений пленумов ЦК и Малого Хурала ТНР, в дискредитации власти, содержавшейся в таких его высказываниях: «Если решения сессии и пленумов правильные, то действия нынешнего руководства неверные»; «Все члены правительства морально недостойные, народу надоело их «легкое» поведение»; «тувинское правительство не идет ни по капиталистическому, ни по социалистическому пути, а просто находится в трясине»; «если человеку нет свободы, то тувинское правительство буржуазное»; «поторопились с вступлением нашей партии в Коминтерн»; «выпускники КУТВа ведут себя в работе неправильно» и т.д.
Был ли Данчай обречен этим постановлением на расстрельное дело? Сложный вопрос. Если предположить, что и в Туве НКВД применяло схему, широко практиковавшуюся при проведении политрепрессий в СССР, то все события осени 1937 и лета 1938 легко укладываются в одну канву. Канва эта проста: органами выбирался для затравки дела человек, к которому можно приклеить ярлык троцкиста, врача- отравителя или японского шпиона. Затем из него пытками выкачивались показания, ложившиеся в основу обвинений фигур большего масштаба. Если это предположение верно, то попытки партийного перевоспитания Данчая были лишь началом комбинации, которая должна была вывести на главные цели – главу правительства и президента ТНР.
Почему именно на них, а не на Салчака Току? Если рассуждать логически, то объяснение тому одно: большевистская элита СССР и руководство Коминтерна, замахнувшиеся на мировую пролетарскую революцию, и Чурмит-Дажы, и Хемчик-оол воспринимались как классовые враги. Один – бывший феодал, второй – чиновник феодального же государства. Как волка ни корми – все равно в лес смотрит. А вот фигура Салчака Токи с позиций классовой борьбы выглядела безупречно. Бывший батрак, возвеличенный революцией, положил бы за то, что она ему дала, все, что для этого потребовалось. Поэтому ВКП(б), а точнее ее генсек Сталин, должны были, по логике, любыми средствами расчистить дорогу к абсолютной власти в Туве именно Токе.
Скорее всего, так все и обстояло на деле. Но к материалам, с помощью которых можно было бы подтвердить или опровергнуть эту версию, пока доступа нет. Поэтому мне остается лишь оперировать известными данными. А они таковы.
19 декабря 1937 г. первым был арестован Кара-Сал Пиринлей – прокурор ТНР. После январьского пленума ЦК ТНРП 18 февраля 1938 г. заключен в тюрьму Оюн Данчай – председатель правления тувинского банка. Потом начали карать сторонников Оюна Данчая. 11 июля 1938 г. арестован Кужугет Сарыг-Серен, командир, комиссар ТНР, в период ареста временно не работал. 31 июля взяли сразу двоих: Сата Лопсана – министра торговли и промышленности, и Ховалыга Тоткана – бывшего начальника «Совтувтранса», в то время работавшего директором типографии, 22 августа – Оюна Сенгиижика, заместителя прокурора республики.
Шло жаркое лето 1938-го. Аресты следовали один за другим. Крутился маховик следствия. Догадывались ли Чурмит-Дажы и Хемчик-оол о том, что их участь уже решена Сталиным? Вряд ли. Оба продолжали исполнять свои обязанности, участвовали в заседаниях президиума ЦК ТНРП, прошедших 31 июля и 23 августа. На последнем был заслушан доклад О. Байыра, отчитавшегося о своей поездке в Москву и встречах с руководством Коминтерна. С одобрением встретили все участники заседания его слова: «…Я также информировал о танчаевцах, нам посоветовали вести решительную борьбу с ними, дать им сокрушительный отпор, улучшать свою работу в области экономики, культуры и политики».
Информацию о ходе следствия доложил министр МВД Полат. Из нее следовало, что главной целью арестованных было «свергнуть с помощью Японии революционное правительство Тувы, ликвидировать независимость ТНР и восстановить феодальный строй», а «Танчай и Танзын признали свои контрреволюционные цели». Министр обратился к президиуму ЦК с просьбой: «Для того, чтобы завершить следствие по делу Танчая, мы должны арестовать отдельные лица, поэтому просим нашему МВД дать право на арест членов группы Танчая, Лопсана и Тоткана».
В выступлениях участников заседания не прозвучало ни нотки сомнения в обоснованности этих выводов.
Не промолчали и Чурмит-Дажы с Хемчик-оолом. «Ликвидация контрреволюционных корней танчаевцев – дело огромной важности», – сказал Хемчик-оол. Вторил всем и Чурмит-Дажы: «Указания Коминтерна в отношении разоблачённых танчаевцев заслуживают глубокого одобрения. С целью разработки конкретных мер по разработке этих указаний необходимо в ближайшее время созвать пленум ЦК партии».
Заседание Президиума ЦК ТНРП постановило: «1. Целиком и полностью принять доклад тов. Байыра. 2. Созвать пленум ЦК ТНРП». Также «целиком и полностью» были приняты и предложения министра внутренних дел. Тем самым Чурмит-Дажы и Хемчик-оол фактически подписались под смертным приговором себе.
Знал ли в тот день Тока, кого подразумевал Полат под «отдельными лицами»? Очевидно – знал. Потому что незадолго до этого заседания он принял нового советника из МВД СССР Ивана Рогова. Гость был предельно конкретен: «Все ясно, в Туве работает контрреволюционная группа. Нужно быстрее разгромить их логово, срочно арестовать известных нам людей!» И Рогов назвал Токе этих людей: председатель правительства Чурмит-Дажы, председатель Президиума Малого Хурала Хемчик-оол.
Тока задумался и попытался уйти от прямого ответа: «Разве можно их арестовывать без санкции пленума ЦК ТНРП?»
Рогов вспылил и бросил жесткую реплику: «Если их не будете арестовывать, мне тут делать нечего, надо возвращаться в Москву».
Конечно, Тока прекрасно знал, что Рогов – лишь исполнитель чужой воли. Санкции на подобные действия в иностранных государствах, как это было в Монголии, мог дать в СССР только Сталин. Поэтому отъезд Рогова значил для Токи одно – утрату поддержки генсека ВКП(б) и Коминтерна, без которой долго продержаться на верху было невозможно. И неудивительно, что у Токи сработал инстинкт самосохранения…
События развивались молниеносно. 30 августа на объединённом заседании Президиума ЦК ТНРП и Президиума Малого Хурала ТНР был заслушан и обсуждён доклад Полата «О раскрытии группы контрреволюционных танчаевцев» (текст доклада не найден, хотя есть приписка: «материалы доклада специально приклеены к протоколу)». Фактически был поставлен вопрос о врагах народа Чурмит-Дажы и Хемчик-ооле. Заседали всю ночь. А в 5 часов утра 31 августа 1938 г. обоих арестовали. Ордера на их арест были заготовлены и подписаны О. Полатом еще 29 августа 1938 г.
Поразительно, но судьба двух руководителей страны была решена их «соратниками» в обсуждении, которое в части аргументации выступающих не выдерживало никакой критики. Позже это признает в своих воспоминаниях даже сам О. Полат: «Из-за поспешности решаемого вопроса в выступлениях участников расширенного президиума по существу не было глубокого аналитического выступления по политическому обвинению обвиняемых. Все разговоры больше касались текущих бытовых тем и часто личной неприязни друг к другу» (РФ ТИГИ.Д.1293.Т.II.С.62, 63).
По сути, за доказательство вины президента и премьера было принято огульное, ничем неподкрепленное обвинения Чурмит-Дажы в связях с «японскими шпионами».
Что-то отдаленно похожее на аргументы прозвучало на заседании лишь из уст Токи. Он рассказал, что связи Чурмит-Дажы с контрреволюционером Данчаем подтверждает идентичность показаний 17–18 доносчиков. Один из них приводил, якобы, следующие слова Чурмит-Дажы: «Если ослабнет Монголия, то мы обязательно последуем за ней. Если Япония станет сильной, то Тува ослабнет. Именно из-за этого, объединив Туву и Монголию, подчинимся японскому империализму».
Далее Тока пообещал, что дело чурмит-дажинцев-танчаевцев и их помощников, наверное, рассмотрят по закону, специально разберутся с теми, кто попал под их влияние (РФ ТИГИ.Д.1291.Т.I.С. 40–55).
Потом состоялся опять же срочно созванный III пленум ЦК ТНРП, где с докладом «О ликвидации контрреволюционных данчаевцев, их остатков и повышении революционной бдительности» выступил Тока. Текст этого объёмного документа до нас дошел, но в нем к делу имеет отношение лишь утверждение о том, что Чурмит-Дажы, Лопсан, Тоткан имели связи с троцкистами СССР.
В архиве МВД ТНР хранится протокол дознания, составленный руководителями, где Сат Чурмит-Дажы дал следующие показания:
«Начиная с 1932 г., я общался с троцкистами СССР Караханом, Борисовым, Эливава, Зоркиным. Они мне дали следующие указания:
1. Неправильно сверх нормы конфисковать собственность феодалов.
2. Власти неправильно поступили, запретив в течение всего двух месяцев религию народа.
3. Нельзя людей насильно загонять в колхозы.
4. Партия не должна командовать правительством.
5. Неправильно ликвидировать частную торговлю.
6. Нельзя лишать права людей.
Согласившись с ними, я внутри Тувы проводил работу по реализации этих советов. Я начал восстанавливать права феодалов. Я разрешил частную торговлю Пойлаа, купца Сандык из Дзун-Хемчикского кожууна. Поскольку Европейская медицина еще не развита, я дал распоряжение о том, что нельзя запрещать употребление ламских лекарств. В 1935 г. вместе с Лопсан, Тоткан съездили в Москву и резко обвиняли деятельность тувинской партии, убеждая в этом Борисова. Согласовав свои позиции по этим вопросам с Хемчик-оолом, я вместе с Тоткан, Лопсан втроем выполняли указания Борисова внутри Тувы».
Троцкисты Карахан, Борисов были репрессированы в 1937 г. и только в 90-х годах реабилитированы. В свое время по долгу службы Чурмит-Дажы и Хемчик-оолу, действительно, доводилось общаться с ними.
Материалы пленума печатались во всех газетах Тувы и послужили началом травли арестованных и посаженных в тюрьму «правых» консерваторов во главе с бывшим главой правительства С. Чурмит-Дажы и председателем президиума Малого Хурала ТНР А. Т. Хемчик-оолом. Это были авторитетные и влиятельные лидеры, и поэтому перед тем, как их казнить, «левые» сталинисты занимались манипуляцией общественного сознания.
Сразу после пленума Центрального Комитета ТНРП в срочном порядке все руководство партии и правительства выехало на места. Созывались митинги, собрания, сборы (даже пионерские). На них с «огромным воодушевлением и энтузиазмом» выступали заранее намеченные ораторы. Республиканские газеты «Шын» («Правда»), «Хостуг арат» («Свободный арат»), «Аревэ шыны» («Ревсомольская правда») в течение месяца вели наступательную пропаганду против «врагов народа», печатали многочисленные отклики, статьи.
Более месяца разворот органа Центрального Комитета ТНРП, газеты «Шын», выходил под аншлагом: «Заклятым врагам тувинского народа нет места на тувинской земле, кроме грязной ямы!» Информации с мест публиковались под заголовками: «Только к высшей мере!», «Мы готовы дать смертельный отпор!», «Только к расстрелу!»
И лексика в этих материалах была соответствующей: «Если всех их как бешеных собак убьем, только тогда будет доволен народ», «Этих поганых фашистских уродов надо только уничтожать, расстреливать», «Каждому из них по отдельности разбить камнем голову, сразу закопать в землю», «Этих проклятых представителей феодализма – только к расстрелу!» и т.д.
До «суда» над «врагами народа» оставалось более 20 дней, а в одном из номеров газеты напечатана статья заместителя прокурора ТНР (в последствии – прокурора) Оюна Хемчик-оола (через несколько дней, чтобы не носить «проклятой фамилии врага народа» он изменит свою на Охемчик) под заголовком «Выполнить требования народа – приговорить к смертной казни контрреволюционеров Чурмит-Дажы – Танчая и их группу». Он ставит следующие задачи перед работниками прокуратуры и суда Тувинской Народной Республики:
«1. Для того, чтобы искоренить всех соучастников контрреволюционной организации Чурмит-Дажы – Танчая, надо работать без устали, день и ночь, нанести «смертельный удар».
2. До каждой юрты, до каждого арата довести и разъяснить революционные законы.
3. Поднять революционную бдительность, быть всегда в курсе дела, владеть острым слухом, верным нюхом и тем самым честно выполнять решения партии и правительства (Кунчун Н.Л. РФ ТИГИ. Д.1292. Том II. С. 42–43)».
А тем временем в Кызылской тюрьме шла напряженная работа. Вот что в 1964 году написал оставшийся в живых Кужугет Серен: «В первые дни допрашивали меня в кабинете Ечкалова. При допросе пистолет Ечкалова всегда находился на столе, или он его держал в руке. Как только я приду к ним в кабинет, мне говорили: стойте на своем месте, и начинали ругать и унижать меня. Несколько раз пистолетом ударил по вискам, заставляя не шевелиться. Каблуком своих сапог придавливал к полу пальцы моих ног. Вызвав одного милиционера, хватая меня за волосы, бросал на пол и поднимал, меня привязывали за веревку, которая была опущена с потолка через отверстие… Через 3 дня меня привели в другой кабинет. В этом кабинете были Мандараа, Намчак, Ечкалов и старший советник Рогов. Рогов спросил у меня, обдумал ли я, буду ли давать признательные показания. Я ответил, что обдумал, буду давать признательные показания… Таким образом мною были даны ложные показания на Данчая, Чурмит-Дажи и Хемчик-оола о том, что они якобы являются контрреволюционерами… В результате дачи таких заведомо ложных показаний я остался жив» (РФ ТИГИ. Д. 1292. Том II. Стр. 117, 120, 123).
Судилище началось 10 октября. Для создания видимости его законности партийная элита учредила так называемый чрезвычайный открытый суд, якобы назначенный президиумом Малого Хурала от имени Тувинской Аратской Республики. Документов, подтверждающих все эти процедуры, в архиве не найдено. Видимо, чиновники решили не оставлять следы в истории…
В судебном фарсе от 10–13 октября 1938 г. вынесены внесудебное решение о расстреле в течение 72 часов следующих лиц:
1. Сат Санаа-Шири оглу Чурмит-Дажы. Родился в 1894 г. в сумоне Чадаана ТНР. До ареста – председатель Совета Министров ТНР.
2. Адыг-Тулуш Олдукай оглу Хемчик-оол. Родился в 1893 г. в сумоне Ийи-Тал Улуг-Хемского кожууна ТНР, до ареста – председатель президиума Малого Хурала ТНР.
3. Оюн Чырандай оглу Данчай. Родился в 1893 г. в сумоне Межегей ТАР, до ареста – председатель правления Тувинбанка.
4. Кара-Сал Орума оглу Биринлей. Родился в 1906 г. в сумоне Хайыракан Дзун-Хемчикского кожууна, с 1937 г. – прокурор ТНР, до ареста – судебный исполнитель верховного суда ТНР.
5. Кужугет Арапай оглу Серен. Родился в 1902 г. в сумоне Кызыл-Тайга Барун-Хемчикского кожууна, до 1934 г. – командир-комиссар Тувинской Аратской революционных войск, до ареста временно не работал.
6. Сат Базыр-оол оглу Лопсан. Родился в 1908 г. сумоне Хондергей Дзун-Хемчикского кожууна, до ареста – министр промышленности и торговли ТАР.
7. Ховалыг Сонам оглу Доткан. Родился в 1911 г. в сумоне Ийи-Тал Улуг-Хемского кожууна, с 1926 г. работал начальником «Тувсовтранса», до ареста работал директором типографии.
8. Оюн Данчай оглу Сенгиижик. Родился в 1900 г. в сумоне Межегей Тандинского кожууна, с 1928 г. – начальник управления внутренней политической охраны, до ареста – заместитель прокурора ТНР.
9. Куулар Товунак оглу Сунгар-оол. Родился в 1908 г. сумоне Солчур Овюрского кожууна, работал послом ТНР в МНР, до ареста был студентом КУТВа в г. Москве.
«Особый суд» заменил смертную казнь на восемь лет лишения свободы К.А. Серену и Х.С. Доткану за признание ими своей «вины», наговоры на своих коллег. Остальных семерых участников «контрреволюционной группы», несмотря на признательные показания в ходе следствия, оговоры самих себя и прошения о помиловании, расстреляли у подножья горы Хербис.
По решению судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от 3 сентября 1964 года внесудебный приговор чрезвычайной судебной коллегии Верховного суда ТНР от 13 октября 1938 года отменен, и дело производством прекращено по пункту 1-му ст. 5 УПК РСФСР. (ЦГА РТ Ф.734. Оп. 1. Д. 597. Л. 185–191). Невинные люди реабилитированы, справедливость восторжествовала.
Таким образом, 16 октября 1938 г. в Туве был совершен государственный переворот. Началась 35-летняя эпоха абсолютной власти одного человека – Салчака Токи.
Монгуш БАЙЫР-ООЛ
|
Личность 
