 Уроженец города Ленинграда, член Союза писателей Тувы, журналист, поэт, художник, почетный гражданин города Турана, народный учитель, отдавший туранской школе №1 более пятидесяти лет жизни, написавший и издавший три учебника по русской художественной культуре, он ушел из жизни в ноябре прошлого, 2014, года.
Юрий Михайлович приехал в Туву в конце лета 1958 года после окончания ленинградского художественно-графического училища, расположенного в самом центре Ленинграда, напротив Исаакиевского собора, неподалеко от сокровищницы мировой культуры — Эрмитажа.
По окончании училища было очень хорошее распределение, можно было остаться в Ленинграде или поехать в Смоленск, Красноярск, Архангельск. Но четверо ребят, вместе с ними и Юрий Некрасов, выбрали далекую и абсолютно неизвестную им Туву. По приезде кто-то из этой группы работал в Кызыле, кто-то — в Кызыл-Мажалыке, но все после трех лет обязательной отработки вернулись домой, в родные гнезда, а Некрасов остался в Туране, куда он был направлен Тувинским облоно. Ему возвращаться было некуда, его никто нигде не ждал.
Родное гнездо Юрия Михайловича — дом и квартира, где он жил с родителями, старшим братом и двумя сестренками до войны, были разбомблены немцами во время блокады Ленинграда. Его родители — Михаил Алексеевич и Прасковья Григорьевна — до войны работали на предприятии, которое называлось «Металлокомбинат», находившемся в четырех километрах от Невского проспекта. Улица, где жила семья Некрасовых, так и называлась — «Четвертый километр Октябрьской ж.д.».
Отца забрали на фронт уже на шестой день после начала войны, где он пропал без вести, а мама, Прасковья Григорьевна Макарова, умерла в блокадную весну 1942 года вместе со своей годовалой дочерью Людочкой, старшая дочь Лена умерла раньше, перед самой войной.
Юру отец успел еще в начале июня 1941-го вывезти на Смоленщину, в деревню Дубинино, к матери своей жены, бабушке Прасковье, там же был и старший сын — Геннадий, впоследствии — поэт и прозаик, написавший поэму в некрасовском стиле «Кому на Руси жить нехорошо». Также известны его переводы тувинских поэтов, в частности, Юрия Кюнзегеша.
Весной 1942 года жителей Дубинина эвакуировали в Кемеровскую область, бабушке с внуками удалось поселиться в деревне Егозово, где она устроилась работать поваром в детском саду. После освобождения Смоленщины от немцев они вернулись на родину, но жить было негде — все дома Дубинина во время войны были разобраны на строительство разбомбленных мостов. И бабушка Прасковья была вынуждена отправить своих внуков в Ленинград, где Геннадий поступил учиться в ФЗУ при заводе «Электросила», а Юрия предполагалось устроить в детдом. Но все детдома были переполнены детьми военного времени, и старший брат, не видя другого выхода, увел младшего брата на железнодорожный вокзал: авось, милиция подберет и сама определит, куда надо.
Потом были детприемник и побег в деревню к бабушке. Были поезда, платформы, пробежки по крыше вагонов идущего на полном ходу поезда. Были неудачный прыжок с движущегося поезда на платформу и серьезное повреждение коленного сустава, обернувшееся позднее костным туберкулезом, институт хирургического туберкулеза в Ленинграде, где мальчика с запущенной болезнью по самое горло на два года заковали в гипс, а потом делали сложнейшую операцию на коленном суставе, иначе ногу было не спасти. Здесь он учился, сдал экзамены за третий и четвертый классы. Здесь он впервые стал рисовать, здесь же случилась первая детская любовь. Он влюбился в девочку, так же, как и он, закованную в гипс.
Человек привыкает ко всему, даже к гипсу. Но зато он отчетливо понял, что такое счастье. Счастье — это «прикоснуться подошвами ног своих к земле, почувствовать ее тепло и шлепать по ней босиком, сколько хочешь!».
Вот об этом Юрий Михайлович и написал в автобиографической повести «Шлепать по тропинкам босиком», опубликованной в журнале «Улуг-Хем». Чуть раньше в этом же журнале была опубликована повесть «Злоключения Мишки-Кораблика, беспризорника». Иллюстрации к той и другой повести были сделаны самим автором.
После выздоровления его добрые наставники и учителя определили мальчика в детдом № 51, где он имел возможность учиться в огромной ленинградской школе №121 и закончить ее, а потом еще поступить и закончить художественно — графическое педагогическое училище. Четыре года в училище пролетели, по воспоминаниям самого Некрасова, как один счастливый миг. Об этом времени его детства и юности написана еще одна автобиографическая книга — «Детдомовец», снабженная авторскими зарисовками, иллюстрирующими текст книг.
В качестве эпиграфа к повести «Детдомовец» Юрий Михайлович использовал свои стихи:
Я зарекся…
На Невском я вечность, наверное,
не был.
Да и память ослабла, бессильна
вернуться назад.
Надо мною раскинуло крылья
тувинское небо,
В серой призрачной дымке исчез
от меня Ленинград.
Где вы, чудо дворцы? Впрочем,
все это прошлое, враки!
Тишина в тишине
и отрада отрадная — тут!
Молча травы жуют здесь лохматые
гордые яки
И верблюды, как ламы
в буддийском экстазе, бредут
Каждый выбрал свое, каждый выбрал
дорогу по нраву.
Словно путь начертал легендарный
спартанец Ликург.
Нам достался покой, а недобрую,
дикую славу
Приобрел у народа бандитский,
лихой Петербург.
Ну и что ж из того? В полнолунье
по-прежнему снится,
Что мне делать во сне с моим
зыбким умом?
Наш Гривцов, наш Демидов
сырой переулок,
Наш родной, наш до боли любимый
училищный дом.
И шуршанье шагов, и в улыбках
насмешливых лица,
У мольбертов все вы,
да и я там бумагу скребу.
Уж полвека прошло… Пролетела
и жизнь, словно птица…
Будьте счастливы все,
кто учился в ЛХГПУ!
Под крыльями тувинского, туранского, неба Юрий Михайлович прожил 56 лет, из них 54 — отданы школе, которой он посвятил еще одну свою книгу — «Самая первая в Туве», или «Остров спасения».
Вот как в этой книге Некрасов описывает первые мгновения после своего прибытия в Туран:
«В середине необыкновенно жаркого августовского дня я оказался в Туране.
— Бывай! — крикнул на прощание шофер, хлопнул дверцей кабины и укатил. Я остался один на обочине дороги с рюкзаком и большим чемоданом, набитым книгами. Жара, запах полыни, едва ощутимый поток прокаленного воздуха. И никого. Как в пустыне.
Я взглянул на широко распахнувшуюся долину, дно которой напоминало ладонь, пальцами направленную на восток. В эту восточную часть и была брошена кучка серых деревянных домов, скорее — изб и избушек, сараев, бань и дощатых уборных. Постройки притиснулись к речке, образуя неровную кривую улицу. Параллельно ей тянулись еще несколько улиц. Посреди деревни над маленькими домишками высилась бревенчатая, удивительно красивая церковь. Шатровая крыша ее колокольни, купол храма и крыша под ним были окрашены в ярко-изумрудную краску. Это стройное, истинно русское сооружение примирило меня с городом-деревней под названием Туран».
Эта церквушка стала его настоящей музой в первые три года жизни в Туране. За это время были написаны в разных техниках десятки картин и рисунков, на которых красовался храм св. Иннокентия в самых разнообразных ракурсах.
Храм св. Иннокентия, который так полюбился молодому художнику, в 1961 году был практически уничтожен. И лишь благодаря художественным работам Юрия Михайловича мы можем иметь о нем представление сегодня.
В своем интервью для газеты «Центр Азии» Некрасов так говорит о своей жизни в Туране: «Первые три года я просто жил и наслаждался свободой. Я же весь был закован детдомом, казенный человек, у меня вся жизнь была регламентирована — больницей, детдомом, даже училищем. Свободой наслаждался я несколько лет, потом поступил учиться. В Кызыле как раз открылся филологический факультет в педагогическом институте, получил высшее образование. А тут и любовь пришла — моя Валентина Никифоровна, потом сыновья родились, теперь уже и внуки растут».
Валентина Никифоровна, урожденная Носкова, преподававшая в туранской школе №1 литературу и русский язык, была, очевидно, еще одним удерживающим Некрасова в Туране фактором. Она была из местных, из большой многодетной семьи Никифора Васильевича и Марии Давыдовны Носковых, в которой все дети рождались попарно.
И вот в молодой семье Некрасовых тоже рождается двойня: Коля и Миша. К сожалению, Миша в годовалом возрасте умер от воспаления легких, а Коля вырос, стал следователем, а потом адвокатом, написал хорошую книгу «Вот солдаты идут…», изданную в тувинском книжном издательстве в 2010 году.
Юрий Михайлович более пятидесяти лет преподавал в школе несколько предметов: черчение, рисование, литературу и даже историю. А в начале девяностых годов туранская школа № 1 стала называться русской национальной школой, что в обязательном порядке предполагало изучение русской культуры, русских святынь.
Юрию Михайловичу как учителю литературы и изобразительного искусства предложили вести беседы с учащимися на эту тему. И ему пришлось разрабатывать очень подробные планы этих уроков, снабжать их собственными иллюстрациями, ведь учебников подобного рода не было вообще. Потом появилась идея — на основе этих планов создать учебники. И они появились.
Самый первый учебник для учащихся шестых классов так и назывался «Русская художественная культура», напечатан он был в кызылской республиканской типографии в 2001 году на обычной серой бумаге, но в твердой обложке. Учебник давал представление об искусстве древней Руси, о первых христианских храмах, их устройстве в Киеве, Суздале и Владимире. Отдельными темами шли Новгородское искусство и, конечно, Москва и московский кремль. Каждая тема сопровождалась рисунками автора учебника.
А еще через год в Тувинском книжном издательстве вышел второй авторский учебник Некрасова «Русская художественная культура» для учащихся седьмых классов. Эта книга была полностью посвящена искусству любимого Ленинграда — Санкт-Петербурга. Учебник был задуман как экскурс по Невскому проспекту, от одного памятника к другому, и посвящен 300-летию города, которое отмечалось в 2003 году, и конечно, с иллюстрациями самого Юрия Михайловича.
А в 2005 году вышел еще один, третий по счету, учебник под названием « Художественная культура русского и тувинского народов» и предназначался для учащихся 5 классов. Здесь Юрий Михайлович рассказал школьникам, как устроены русская изба и тувинская юрта, рассказал о памятниках, которые имеются в нашем маленьком городе Туране, в числе которых находится и здание туранского музея, и храм св. Иннокентия — старый и новый, построенный в девяностые годы прошлого столетия. Сравнил их с северным древнерусским зодчеством посредством своих замечательных рисунков. В этом же учебнике он дает представление об искусстве изготовления деревянных и глиняных игрушек — богородская игрушка, семеновские матрешки, дымковская игрушка. Ребята узнают, что такое жостовская роспись и лаковая миниатюра Палеха. Есть глава, посвященная тувинским камнерезам и материальной культуре скифов, богатейшие памятники которой найдены недалеко от Турана.
Открывают этот учебник замечательные стихи Юрия Некрасова о русской культуре:
Русская культура — это наша детская
С трепетной лампадкой,
с мамой дорогой.
Русская культура — это молодецкая
Тройка с колокольчиком,
с расписной дугой.
Русская культура — это сказки пряные,
Песни колыбельные, грустные до слез.
Русская культура — это разрумяненный,
В рукавицах, в валенках
Дедушка Мороз
Русская культура –это дали Невского
В светло-бледном сумраке
северных ночей.
Это радость Пушкина,
горечь Достоевского
И стихов Жуковского благостный елей…
Русская культура — это кисть
Маковского,
Гений Менделеева, Лермонтов и Даль,
Терема и маковки, звон Кремля
Московского,
Музыка Чайковского — сладкая печаль…
Русская культура — это то , чем славится
Со времен Владимира наш народ святой
Это наша женщина, русская красавица,
Это наша девушка, чистая душой.
Русская культура — это жизнь убогая,
С вечными надеждами, с замками во сне.
Русская культура — это что-то многое,
Что не обретается ни в одной стране.
Хочу еще раз вернуться к книге «Первая в республике». В 2008 году туранская школа, которая была открыта в 1908 году, самой первой в Урянхайском крае, праздновала свое столетие. Этому событию Юрий Михайлович и посвятил свою новую книгу, состоящую из двух частей. Первая часть — документальная повесть «остров Спасения» и вторая часть — «На жухлых страницах газет», где были собраны все очерки и статьи Юрия Михайловича о школе за прошедшие годы, опубликованные в местных газетах, по большей части в «Тувинской правде».
Начинается книга со стихов самого автора:
Мы идем утром рано,
Просыпается город,
И прохлада Турана
Нам струится за ворот.
Щебет птиц раздается,
Беззаботная стая…
Из груди нашей рвется:
Здравствуй, школа родная!
Эту книгу автор подарил мне с трогательной надписью в стихах:
Вам умные люди умно и серо
Талдычат: «Чтоб были здоровы,
Татьяна Евгеньевна, бросьте перо,
А лучше купите корову.
Корова для жизни дает молоко,
А строчки — пустяк изначала».
Когда воспаряется дух высоко,
Коровы нам все-таки мало.
Вас били ведь, били не раз и не два
За книги, за все без изъяна.
Да так, что порою дышалось едва,
Не правда ли, друг наш , Татьяна?
Я слушаю ропот и молча молчу,
Ведь творчество — боль и отрада,
Когда за работой, нам все по плечу,
А большего нам и не надо!
Я процитировала здесь уже несколько стихотворений Юрия Михайловича, поставленные им или во главу своих книг и учебников, или же в качестве дарственной надписи. Но он писал стихи всегда и везде, и даже в 1998 году выпустил небольшой сборник стихов под названием «Солнечный утес», куда вошли не только его собственные стихи и поэма «Романтика», но еще и переводы стихотворений тувинского поэта, учителя по профессии, Алексея Арапчора. Вот один из его переводов:
Две красоты земные жгут меня:
Ты, женщина, и ты, цветок полей
родимый.
От этой красоты, от этого огня
Поток тепла идет неистребимый.
Ах, вся наша земля пребудь в цветах
И в нежной красоте, извечной, женской!
А для меня лишь ты одна гори в очах
Звездой единственной,
звездой Вселенской.
Когда автором этой статьи была написана книга «Эккендей», то Юрий Михайлович безвозмездно снабдил ее своими замечательными рисунками. Подлинники этих рисунков сейчас украшают экспозицию Туранского музея им. Сафьяновых, посвященную семье Сафьяновых, и в частности Иннокентию Георгиевичу Сафьянову, имя которому дали в честь иркутского епископа св. Иннокентия. Обложку еще одной книги «Туран» украсил рисунок Юрия Некрасова «Церковь Св. Иннокентия». Это та самая, возрожденная, церковь, которая была построена в Туране в 1993–1995 годах.
В интервью 2002 года на вопрос, что же еще, кроме чувства свободы, правда, ограниченной рамками школьной жизни, мог ощущать человек, приехавший из огромного города, из жизни насыщенной творчеством великих мастеров в маленький городок, где тогда не только художественного, но просто музея не было, Юрий Михайлович ответил так: «Знаете, был такой замечательный поэт Георгий Иванов, петербуржец, затем эмигрант, живший в Париже.
Так вот, он написал такие строки:
И совсем я не здесь, не в Париже,
А в северной царской столице,
Там остался я жить. Настоящий.
Я весь.
Вся моя жизнь — это школа и дом. Я ведь преподаю еще и литературу. И значительную часть жизни нахожусь в ней. Сейчас у меня два десятых класса, и я опять в Петербурге, там вся литература петербургская. И когда я, скажем, читаю Достоевского, «Преступление и наказание», там все действие происходит на Сенной площади. Сенная площадь, а от нее отходит маленький Демидов переулок. А я каждый день сходил с трамвая на Сенной площади и шел пешком по Демидову переулку в свое училище, а потом обратно. Герой этого романа, Раскольников, тоже бродит по Сенной, бродит по этим старым переулкам, доходит до моего училища. Я даже схему его хождений нарисовал. И там же рядышком был дом, в котором Достоевский жил, когда писал «Преступление и наказание».
И когда я читаю, когда рассказываю это ребятам, то мне кажется, что я сам там нахожусь, что я никогда и никуда оттуда не уезжал. А некрасовский Петербург? Да вся школьная программа по литературе — сплошь петербургская. И так получается, что тело здесь, а дух, мысли чаще там».
И на последний вопрос, а не испытывает ли он боли от такой раздвоенности, Юрий Михайлович ответил, погрустнев глазами: «Не то, чтобы боль…Грусть… Грусть иногда посещает».
То интервью так и называлось: « И совсем я не здесь…»
Где-то теперь его душа, покинувшая Туран окончательно в ноябре 2014 года?
РИСУНОК ЮРИЯ НЕКРАСОВА. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ДЕТСКИЙ ДОМ
|
Общество 
