Алла Платонычева: Лишних знаний не бывает

На днях у неординарного человека и Педагога с большой буквы Аллы Анатольевны Платонычевой (в девичестве — Черниенко) — солидный юбилей. Она — преподаватель-методист, неоднократно была победителем социалистического соревнования, награждена медалями «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина» и «Ветеран труда», отличник культуры СССР и заслуженный учитель Тувинской АССР. Ее главный девиз по жизни — «Лишних знаний не бывает». Она на протяжении многих лет — преданный читатель и автор «Тувинской правды». Сегодня мы публикуем отрывок из ее автобиографических воспоминаний, в которых — срез истории нашей страны.

Материально наша семья жила бедно. Я в послевоенные годы ходила в зимнем пальто, сшитом мамой из списанного старого больничного одеяла. Платья были ситцевые. На выпускной вечер мама купила мне на барахолке платье из парашютного шелка, которое мы переделали.

В старших классах учеба была платная. Многие мои сверстники заканчивали семилетку и поступали в местный лесотехникум. Но мама поставила перед собой и нами задачу закончить 10-й класс и поступить в институт. Мы часто на семейном совете обсуждали эту проблему, но мама была несгибаема в своем решении. И мы с сестрой учились на «отлично», чтобы оправдать ее надежды.

В результате я окончила школу без единой четверки с серебряной медалью. Тогда был неписаный закон — выпускникам сельских местностей золотых медалей не давать: а ну-ка они не оправдают своих оценок. До меня серебряные медали уже получили годом раньше два выпускника, я была третья гордость школы, и в ней наши фотографии долгие годы висели на доске почета.

Несмотря на стесненные материальные средства, в нашей семье всегда был культ книги. И мама из зарплаты ежемесячно их покупала в местном книжном магазине (он назывался «Когиз»). Конечно, это была классика, и до сих пор в нашей домашней библиотеке хранятся сборники произведений Пушкина, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Чернышевского, Горького 1946, 1948, 1949, 1950 годов издания. Это уже реликвии.

В 1953-м году мамина мечта исполнилась: я без экзаменов, как медалистка, поступила в Горьковский педагогический институт имени А. М. Горького (теперь он называется Нижегородская академия имени К. Минина, или «Мининский институт»). Сестра Нина еще продолжала учиться в школе, а затем пошла работать, чтобы я могла закончить институт. Она получила высшее образование уже в наш кызылский период жизни.

В институте мы изучали античную мифологию и литературу у З. Х. Либинзона (мы его за шевелюру прозвали Зевсом). И. И. Ермаков преподавал советскую литературу. Его любимыми произведениями были «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Тихий Дон» Шолохова, и на экзаменах он у каждого студента спрашивал, сколько томов этих произ­ведений (а их по четыре) он прочитал. А когда я сказала, что прочла полностью обе книги, да еще с удовольствием, он забыл про вопросы моего билета и часа два беседо­вал со мной о произведениях Горького и Шолохова, затем признался, что получил большое удовлетворение. Обожала умнейшего, интеллигентнейшего Леонида Моисеевича Фабера, который вел курсы «Введение в литературу» и «Советская литература 1917–1920 гг.». У него этому периоду посвящен учебник, который есть в моей личной библиотеке. «Устное народное творчество», «Древнерусскую литературу» и «Литературу 18-го века» давал преподаватель Чер­вяковский, который проверял стойкость студентов своеобразным способом: для желающих он назначал зачеты и экзамены в 7 часов утра и радовался, как ребенок, когда заставал около аудитории нас, желающих в это время отчитаться за полученные знания.

Преподаватели были в основном профессионалами старой классической академической школы, много знали интересного помимо своего конкретного предмета. Я долго хранила их лекции, работала по ним, рассказывала ученикам. К сожалению, не все фамилии запомнились. Кроме современного русского языка всех разделов мы изучали старославянский и древнерусский, и я ребятам на уроках в подлиннике читала «Слово о полку Игореве».

Для общественной работы в группе, в общежитии я выбрала обязанности культорга, тем более сама я театралка. Мы за пять лет учебы просмотрели весь репертуар горьковского драмтеатра, оперные и балетные спектакли, приобретали по несколько сезонных абонементов в филармонию. Там проводились очень интересные музыкальные и литературные вечера.

Кроме того, теперь в этом можно признаться, мы тайно читали запрещенных тогда поэтов Серебряного Века, стихи Есенина, произведения Солженицына, Бунина («Окаянные дни»), Куприна («Яма»), Горького («Несвоевременные письма»). Да много чего еще. Собирались поздними вечерами в Доме учителя либо в Доме ученых. Это были переписанные от руки тексты в замусоленных тетрадочках, передаваемые по-дружески. Произведения этих писателей не изучались ни в школе, ни в вузе. Знали ли наши преподаватели о тайных сходках — трудно сказать. Нас об этом они не спрашивали, а мы не задавали им провокационных вопросов, до всего доходили своим умом.

Период нашего институтского обучения совпал с реформами Н. С. Хрущева. На закрытом партийно-комсомольском собрании нам читали документы по культу личности, а в 1957 году был объявлен выезд студентов на уборку урожая на целину. Отбирали строго по личностному списку, на совместном заседании ректората и партбюро института. Мы уезжали на целых три месяца, включая сентябрь, начало учебного года, а впереди — последний год обучения. Но меня отобрали, и я не могла не ехать.

Наш факультет был отправлен в Акмолинскую область. Ехали мы в теплушках, затем до центральной усадьбы — в кузовах грузовиков. Парней оставили на центральной усадьбе на стройках, а нас отвезли на бригаду за 18 километров непосредственно на уборку хлеба. Там уже работали бригада механизаторов, шоферы и группа первокурсников-курсантов какого-то военного училища. Жили мы, 20 девчонок, в общей большой холодной без пола палатке, спали на раскладушках.

Нас, троих девиц, отправили кухарить, остальных — работать на ток, на зерно. На кухне фактически мы работали круглосуточно, потому что с поля механизаторы и шоферы приезжали перекусить в любое время суток. Вот и поддерживался постоянно огонь в плитах и подогревалась еда. Кухня была на открытом воздухе под навесом от дождя. Вода уже замерзала в ведрах, потому что днем была жара, а ночью заморозки.

Но даже не это главное. Проблема была в другом. Дело в том, что все продукты поставлялись в сушеном виде: большие брикеты картофеля, капусты, морковки и свеклы, мяса, все специи. На вкус все это было противное. С вечера приходилось все размачивать. Когда привозили тушенку или свежее мясо, это был настоящий праздник. А так ежедневно надо приготовить что-то съедобное, потому что труд на уборке хлеба был тяжел. Люди просили украинского борща, супа харчо, макарон по-флотски, картошечки с мясом и т. д.

До нашего приезда на кухне бригады работали профессиональные поварихи. Так механизаторы и водители на их еду жалова­лись: невкусно и несъедобно. Я сейчас вспоминаю все наши кулинарные изобретения, удивляясь нашей смекалке. В степи мы собирали всякие травки, готовили немыслимые соусы и заправки, и в результате никто не выходил из-за стола, не попросив добавок. Курсанты питались отдельно. Нам же приходилось еще носить обеды-ужины в поле, ибо процесс уборки хлеба шел круглосуточно.

В итоге наша бригада оказалась одной из передовых. Прощаться с нами приехало все начальство совхоза. Первыми уехали шоферы и механизаторы, затем курсанты. И, наконец, мы. Нам вручили грамоты (к сожалению, моя не сохранилась), благодарственные письма руководству института, даже выплатили небольшие зарплаты. Сегодня я с большим удовольствием вспоминаю эту трехмесячную поездку и многократно рассказывала о ней своим ученикам и студентам. «Битву за урожай» мы пережили сами.

А в институте уже второй месяц шли занятия. Нам не было никакой скидки, пришлось догонять. Между тем приближался выпуск. Он был «союзный», т. е. в городе и Горьковской области не оставляли по распределению, а отправляли в отдаленные уголки страны. Моя мама и сестра сказали, что они поедут со мной в любое место моей будущей работы. Наибольшее количество разных специальностей нужно было в Тувинскую автономную область. Распределение вновь было на самом высоком институтском уровне. Наши попытки что-либо узнать о Туве были бесполезны. В энциклопедии — краткая географическая справка. Обмениваюсь с родными телеграммами, обсуждаем варианты, решаем: едем в Туву!!! Так начался основной период моей биографии — тувинский, с 1958 по 2011 годы.

В моей трудовой книжке две записи: учитель русского языка, литературы, истории, изо в школе и та же работа в Кызылском училище искусств. Нас приехало 60 человек разных специальностей, больше всех — 30 — с истфилфака. Я получила назначение в Ак-Дуругскую среднюю школу. До Чаа-Холя ходил автобус, затем 19 километров — на грузовике, который вывозил оттуда урожай. Месяц спустя мама с сестрой добирались так же, как и я. Автобус в село пустили значительно позднее.

Меня сразу нагрузили четырьмя выпускными классами: двумя 10-ми и двумя 7-ми, которые оставила моя предшественница, уехавшая после трехлетней отработки. Одновременно со мной после окончания МГУ приехал Болунай Демчокович Шимит — химик, назначенный завучем школы. Милейший, интеллигентнейший человек. После переезда в Кызыл он работал в обкоме партии. Приехали муж и жена — выпускники Арзамасского пединститута. Она — математик, он — физик. С огромным уважением и благодарностью вспоминаю директора школы Григория Намчаловича Бальчира, завинтернатом Бориса Монгушевича Бортына.

Но особенно меня поразили ребята: искренние, доброжелательные, отзывчивые на различные мероприятия. Меня выбрали секретарем учительской комсомольской организации, дали педнагрузку в 6 «Б» и назначили в нем классным руководителем. Когда об этом назначении появился приказ директора, учителя подходили ко мне с сочувствием. Я не могла понять, в чем дело. Оказалось, этот класс в школе был самым хулиганистым, неуправляемым. Мне его и «подсунули».

Не неслучайно я с детства дружила с мальчишками. Мы прекрасно нашли общий язык, укротились хулиганы, потому что им нашлись занятия по душе. Ребята знакомили меня с окрестностями, мы лазили по горам, катались на лыжах. Они познакомили меня с тувинскими обычаями и обрядами (ойтулаш, Шагаа и др). В Новый год во дворе мы поставили огромную елку, провели электрические гирлянды, устроили бал-маскарад. Кстати, карнавальные костюмы ребятам помогала шить моя мама, которую ребята просто боготворили.

В выпускных классах были большие пробелы с чтением программных произведений. И после уроков мы с ребятами оставались вечерами и читали произведения Горького, Маяковского, Фадеева и все остальное по программе. Приучали к активному чтению и остальные классы. В школьной библиотеке работала моя сестра Нина Анатольевна. Она проводила читательские конференции, викторины, литературные вечера, конкурсы, просто читала вслух ребятам книжки. Мы подружились с заведующей сельской библиотекой Тамарой Жуковой, которая просто была влюблена в свое дело и во многом нам помогала. Ребята хорошо сдали выпускные экзамены, многие поступили по конкурсу в Кызылский пединститут на филфак, получили учительское образование и работали учителями в Кызыле и районных школах. Сегодня они уже дедушки и бабушки, но когда встречаемся, вспоминаем тот период нашей совместной биографии.