|
 Представляем вашему вниманию интервью с Андреем Джимовичем
Хадаханэ, первым председателем Тоджинского районного суда, опытным, необычайно
работоспособным, оптимистичным и талантливым судьёй, высокие результаты
которого в деле организационного обеспечения деятельности судов и личный вклад
в укрепление органов правосудия отмечен почётной грамотой Судебного
департамента при Верховном Суде Российской Федерации 16 апреля 2013 года.
Прослужив судебной системе более
10 лет, являясь профессионалом своего дела и разносторонним, творческим
человеком, А. Д. Хадаханэ стал примером для подражания. Давайте узнаем, как
достигается успех, у него самого.
- Андрей Джимович, мы знаем, что
Вы родились в талантливой семье, расскажите, пожалуйста, про своё детство,
родителей. Имели ли они влияние на Ваш выбор будущего?
- Мои родители: Хадаханэ Джим
Карпович и Изынеева (в девичестве) Мария Андреевна из бурятских родов
предбайкалья  Иркутской губернии. Родители, как сейчас говорят, «остепенённые»
учёные, папа востоковед, историк окончил Восточный факультет ленинградского
госуниверситета, а мама филолог, писатель, оба преподавали в Кызылском
пединституте. Я родился в г. Кызыле, где и окончил школу № 1. Школьником трижды
работал в археологических экспедициях под руководством известного питерского
учёного-археолог
а, однокашника отца - Александра Даниловича Грача, который
своими вечерними лекциями в палатках, у вскрытых нами курганов, увлёк не только
меня, но и, небезызвестного ныне руководителя Русского географического
общества… По приглашению Грача мы с другом ездили в Ленинград, где он водил нас
в «тувинский отдел» Эрмитажа и закрытые отделы с «золотом скифов» (часть этой
коллекции ныне в Тувинском национальном музее), предлагал пойти его путём и
поступать в Ленинградский госуниверситет, обещая подключить свои связи. Водил
по своим друзьям и родственникам, включая дом актрисы Нины Ургант,  бабушки,
теперь более известного, Ивана Урганта… Общались с сыном Грача – Севкой,
весёлым раздолбаем, гитаристом, продюсером питерской панк-группы «Зоопарк».
Жили в доме талантливейшего художника и путешественника Ростислава Данова,
дьяконским голосом певшего «Боже, царя храни!» и дореволюционный городской
фольклор, увлекавшегося йогой, а также змеями и пресмыкающимися, работавшего в
Ленинграде (!!!) погонщиком верблюдов. Про последнего вообще нужно книги
писать… Вспомнилось… Данов в Туве весь экспедиционный сезон с мая проходил
босиком, решив для себя так и ходить впредь, к осени улетел в родной Питер, где
к зиме, от местной жижи, у него отвалились ногти… Понял, что лучше в калошах...
А ещё был у нас в детстве Азас… В
1968 году родители, взяв нас, троих детей, приехали в Тоджу в гости к
Александру Уртунаю и его жене бурятке Ульяне… Эти небо и вода заворожили, так
что после этого мы не пропустили ни одного Тоджинского лета вплоть до 1980
года. Наш сосед Яков Кром в 80-х годах возглавил турбазу Азас и поставил дело
так, что на турбазе отдыхал весь Советский Союз. В Тоджу летал реактивный
ЯК-40, и кроме прочих самолётов приходило три теплохода «Заря» в день. Туристы
ходили в категорийные маршруты с присвоением разрядов, начиная от «Турист
СССР». По озеру плавали катамараны, парусники и байдарки, отдыхало много
учёных, артистов из Ленинграда, Москвы, Прибалтики, Новосибирска… И путёвок
было не достать… Поговаривали, что на Азас приезжали прощаться с родиной
выезжающие в Израиль. Кстати, Тоджинский район в 4 раза или в 6, но точно в
разы  больше Израиля! Публика была настолько другой, что было ощущение, будто
это мы приехали за границу. Какие-то иные лица, одежда, разговоры, девушки... А
какие они пели песни! Визбора, Галича, Окуджавы… А потом Яков погиб под лавиной
в группе других альпинистов… А следом медленно зачахла турбаза…
Выросли мы среди книг. У нас была
одна из самых больших домашних библиотек, все стены были в книжных полках в два
ряда, включая темнушку. Прочитанные в детстве Ж. Верн, Мелвилл, Уэлс, Брэдбери,
Азимов, Джованьоли, Генри, Даррел и пр. не предполагали выбора юриспруденции.
Один мой дед этнограф, учившийся в начале 20 века в Санкт-Петербурге
, бабушка
выпускница института благородных девиц, переводчик и географ, народный учитель.
Ближе всех к выбранной профессии, возможно, был прадед, учившийся философии
права в Цюрихе и Берлине, работавший по проблемам инородческих управ и
землеустройства в Минусинском уезде, Калмыкии и Бурятии, бывший членом
всероссийского Учредительного собрания, а позднее последним комиссаром
Временного правительства по Сибири и Забайкалью от партии эсеров (в 1919 году
был расстрелян и сожжен в паровозной топке по приказу атамана Семёнова,
несмотря на заступничество барона Унгерна). Со стороны матери в роду
специализировали
сь по шаманским делам, одним словом, творческие люди… А
родные братья мамы оба кандидаты химических наук… Изобретатели.
В Питер поступать не стал, не
хватало духу и баллов, да, наверное, и средств. Мама осталась одна с тремя
детьми. И поехал я учиться в Бурятию на историка с дополнительной
специальностью археолога, а на 2 курсе объявили, что археологи стране больше не
нужны, и изменили дополнительную специальность на преподавателя советского
государственного права. По окончании получил распределение в Окинский район
Бурятии, как пошутили на комиссии, «поближе к родной Туве».
Потом был переезд в Туву, работа
историком в 4 школе города Кызыла у прекрасного директора Деменской Лилии
Николаевны, затем, после участия в конкурсе, занял должность старшего
преподавателя философии на кафедре общественных наук Тувинского филиала
Красноярского Агроуниверситета с преподаванием государственного права, учёба в
институте философии Новосибирского  госуниверситета, работы Льва Гумилёва,
научный интерес к этническим конфликтам… 1990 год… двое детей… зарплаты не
хватает…
Пришел в отдел кадров прокуратуры.
Отвели к начальнику отдела общего надзора Трофимову, поговорили под имевшийся у
каждого «Беломорканал», он выяснил, что я преподаватель государственного права,
а не археолог (как мне хотелось), и на следующий день я стал прокурором отдела
под обязательство поступления на юридический факультет. А в отделе нас три
молодых специалиста: Рома Инмии, Рита Данзырын да я… И поручили мне
природоохранный надзор и простой железнодорожных вагонов… в Абакане! Быстро я
познакомился с руководителями предприятий республики, которые вовремя не
забирали адресованные им грузы, что и вело к простою вагонов.
В прокуратуре было хорошее правило:
всем сотрудникам независимо от специализации, включая кадровиков,
систематизаторов и прочих, ежегодно лично расследовать одно-два уголовных дела,
так сказать, чтобы навыков не теряли. Так я под присмотром Бориса Ивановича
Лищинского и Куулара Шагдыра Седий-ооловича (в народе - Ивановича) втянулся,
вошел во вкус расследования  уголовных дел. Сергей Абрамов, тогда начальник
следственного отдела (ныне - судья Верховного Суда России), убедил бросить свои
вагоны и заняться настоящим делом. Так я на пару с Артуром Монгалом стал
«важняком», а позднее прокурором-крими
налистом. Кстати, следователей в
аппарате Респрокуратуры было только двое. В отпуск с того времени я долго не
ходил. Через некоторое время Артура отправили в Тоджу расследовать дело по
бандитизму, а мне довелось расследовать дело по обвинению убийцы-маньяка,
закончившегося вынесением приговора с исключительной мерой наказания. Вообще
жуткое ощущение было сидеть с глазу на глаз, месяцами встречаться, здороваться
и разговаривать с человеком, которого ты фактически оформлял на расстрел. При
этом, о неизбежности такого финала знали все, включая самого Аркадия,
загубившего, к слову, семь душ… Публичные обещания руководства республики
присвоить героя Тувы за расследование этого дела радости не прибавляли…
Впрочем, героя так и не дали, но как-то легче стало, от известия, что и
смертный приговор не успели привести в исполнение…
В следственном отделе прокуратуры
на тот период работал сплошной интернационал: армянин, азербайджанец, русский,
украинец, еврей, калмык, бурят и тувинец. В начале 90-х годов в период
межнациональных волнений резонансные уголовные дела, где сторонами были
представители разных народов, поручались мне. Тогда мне дали одно дело с
участием цыган и армянина. Руководство пояснило: начальник следственного отдела
армянин, поэтому пусть дело расследует бурят. Тут уж было не до истоков
пассионарности, метафизики и гносеологии…
- А когда Вы поняли, что хотите
посвятить свою жизнь правосудию? Как начиналась Ваша биография в судебной
системе
В 2002 году меня пригласили в
Верховный Суд Республики Тыва вначале на должность помощника судьи. В 1994 году
на период становления федеральных органов налоговой полиции я был
прикомандирован на должность заместителя начальника Управления федеральной
службы, там я и получил долгожданный отпуск. А через три с лишним года,
отдохнув, я вновь вернулся в прокуратуру на свою должность прокурора-кримин
алиста,
где с головой окунулся в раскрытие и расследование уголовных дел, в массе своей
 подсудных Верховному Суду. Полагаю, что работа прокурора-кримин
алиста в те
годы была самая захватывающая: во главе оперативно-следс
твенной группы
организовывать раскрытие преступления «по горячим следам», применять передовые
методы и самые современные технические средства, анализировать криминогенную
обстановку в республике и учить следователей. В следственном отделе прокуратуры
республики тогда работали многие будущие судьи: Орешков, Кызыл-оол, Успун,
Монгуш Михаил и Монгуш Шолбан, Шимит Лариса, но это другая история.
В 2005 году получил назначение на
должность председателя Тоджинского районного суда… На этот раз «поближе к
родной Бурятии»…
Октябрь 2005 года.
Добрался на вертолёте. 45 минут
лёта. Сидел на своём спальнике. Кто-то стоял, понятия посадочных мест нет, как
в маршрутке.
Тоора-Хем за 25 лет не изменился.
Суд на 1 этаже, знакомой с детства, двухэтажной деревянной гостиницы, в которой
8 ноября, собрав коллектив, и принял присягу судьи. Позднее, проводя судебные
процессы в этом здании, чувствовал себя как лектор общества «Знание» в сельском
клубе… Все было ново и интересно.
Тувинцы-тоджинцы
, по закону,
выделены в отдельную группу малочисленных народов, подлежащих охране. Большая
часть населения живёт тайгой, оленеводы, охотники и рыбаки.
Все знают друг друга, и законы
тайги, охотничьи навыки народа, наличие оружия и закрытость Тоджи, полагаю,
сдерживает совершение преступлений… Скотокрадства и краж транспорта почти нет…
Говорят, таких находят и наказывают без суда…
И народ тут совсем другой,
дружелюбный, разговорчивый, открытый и бесхитростный, но фантазёры и
сказочники… Географический детерминизм, в общем. Один друг подводник,
рассказывал, что в автономном плавании такие черты жизненно необходимы для
коллектива, спасая от недостатка информации и замкнутого пространства.
Один раз зимой съездил на
коллективную охоту, несколькими выстрелами добыл с приличного расстояния
сибирскую косулю. Слух разлетелся быстро… Количество выстрелов уменьшилось до
одного, расстояние выстрела перевалило за километр, а я устал отбиваться от
приглашений на охоту в качестве главного стрелка и, в конце концов, продал свой
карабин, заявив, что я только рыбак.
Часто приходится судить соседей и
знакомых… Некоторых по нескольку раз. Они уже здороваются как со старым
знакомым… Обходился без отводов.
С осуждённым мной убийцей, сразу
после вынесения приговора, летели одним вертолётом тесно прижатые друг к другу.
Говорили... В другой раз принял решение не в пользу истицы, у которой я
постоянно покупал сметану… Больше она мне сметану не продаёт.
Белоснежный снег, чистейший воздух,
ели, горы, мужики все охотники и рыбаки, сурового вида машины. Всё время
вспоминается Джек Лондон, дух силы, севера, первопроходства, восхитительное
звёздное небо, моральный закон. И никчёмный грязный город как источник необходимого
провианта…
Удивительно, как я в городе прожил
всю жизнь?
Желаем Андрею Джимовичу
крепкого, тоджинского здоровья, и ждём продолжения истории…
Беседовала
секретарь суда В. С. Черных
Материал опубликован
в газете Тоджинского районного суда Республики Тыва
«Вестник суда» № 1 (1) 18 октября 2016 года
|
|
Общество 
