«Оюмаа Донгак в Туве старалась для себя и своих командующих в штабе Собчак, которым нужны наши сиротские головы»

25-летний сирота Саян Дугержаа – студент Тувинского государственного университета, ближайший помощник Оюмыы Донгак, блогера и руководителя штаба на президентских выборах Ксении Собчак. По его словам, он работал в штабе на все сто процентов, безоговорочно выполнял поручения Оюмыы Донгак и не только штабного характера, но и личного. Ведь знакомы они почти девять лет. Что же заставило этого парня не просто покинуть окружение многолетней наставницы, но и высказаться против нее в публичном поле.Агентство «ФедералПресс» решило узнать, что именно пытается Саян донести до людей, выкладывая посты об Оюмее Донгак с разоблачающими скринами переписок.

 – Саян, расскажи, пожалуйста, по своей ли ты воле выступаешь против Оюмыы Донгак и зачем выкладываешь переписки?

Она знает, что я сирота и у меня никого нет. У меня нет никакой защиты. Другие сироты, которые работали с нами, они все равно имеют близких родственников и даже хоть какое- то жилье. У меня ничего нет, кроме моей учебы и комнатки в общаге до окончания ТГУ. С Оюмой Седип-ооловной я знаком давно. Наверное, я надеялся на ее помощь и поддержку, поэтому так много лет старался работать с ней и помогать в личных делах. Честно сказать, от всей души. Любые поручения она давала, я тут же бежал выполнять. Никогда не отказывал.

– Кто-то тебя заставляет выступать против Оюмыы Донгак?

Ну, я скажу как есть, прямо и по порядку. Когда начал работать штаб Ксении Собчак, я стал бригадиром. Много организационных дел решал. День и ночь работал, чтобы собрать подписи для регистрации Ксении Анатольевны. Даже сама Оюмаа Седип-ооловна писала мне в личку, что благодаря именно моей работе мы собрали 2500 подписей, больше всех в стране, кажется.

А сейчас Оюмаа Седип-ооловна всем журналистам рассказывает, какой подарок она мне сделала, что повезла за деньги штаба в Москву на встречу с Ксенией Собчак. 

Я не чемодан и не игрушка, чтобы меня возить с собой. Я точно заслужил эту поездку своей честной работой. Сиротский актив для штаба собирал тоже я, везде писал, делал запросы и объявления. 

Люди добавлялись к нам. Оюмаа Седип-ооловна говорила, что только выборы помогут решить проблемы с жильем сиротам, надо громче об этом везде писать, в отставку требовать директора Агентства по делам семьи и детей. 

Нам, сиротам, Оюмаа Седип-ооловна давала четкие указания, куда и что писать в соцсетях. Готовые тексты присылала, я везде распространял. 

Мы выполняли все требования. Я даже отдал ей пароль от своего личного аккаунта «Вконтакте», потому что доверял. Она там иногда писала от меня против власти. Когда настал день забастовки в Агентстве по делам семьи, это же в феврале было, мы все спланировали. Приходили всякие чиновники, пытались загладить конфликты, предлагали временное жилье. Но Оюмаа Седип-ооловна советовала никуда не заселяться, не принимать жилье от чиновников, потому что надо дождаться приезда журналиста, который не в Туве работает.

 Ну, потом как вы знаете, был скандал с полицией, нас увезли и отдали под суд. Мы там ночевали. Мне тогда внутри сильно плохо стало. Сам не знаю, мне было плохо на душе. Почему я ночую в полиции, почему меня будут судить. Тогда меня стали мучить всякие разные мысли. Почему нам говорили, что забастовка законная, а на самом деле оказалось, как преступление. Такие мысли стали не давать покоя. Мне кажется, что я готов был уйти от Седип-ооловны еще тогда после ночевки в полиции и административного наказания за беспорядки. Стал думать, почему мне предлагают во всем этом участвовать, если у меня 28-я очередь по жилью, а не 900 или 1100, как у других ребят. У меня же есть судебное решение по жилью. Наверное, все равно бы я получил дом до окончания университета. Но я все равно сомневался в своих мыслях, думал иногда, может, все-таки Оюмаа Седип-ооловна права. Решил до конца отработать в штабе, жалко было бросать начатую работу. Когда стали известны результаты президентских выборов, Седип-ооловна сразу исчезла из виду. Она даже офис штаба не сдала. Никому ничего не сказала, никакого спасибо. Мы же очень старались работать. Сначала я переживал, куда она исчезла. Вдруг что-то случилось серьезное. Через несколько недель появилась, снова была активная, и снова сказала, что много у нас совместной работы. Опять собрала наш актив сирот. В мае мы решили снова поднимать наши вопросы по жилью. Меня стали настраивать на поездку в Москву для пикета перед Госдумой. Я как бы соглашался, но идея была не моя. Смирился, наверное, поеду. О моей поездке в Москву Седип-ооловна везде стала публично распространять. И еще искала в Москве тувинских сирот, кто бы осмелился сделать это. 

Снова нас она отправляла в Агентство по делам семьи и детей, мы разные требования выставляли. Конфликты происходили сами с собой. И вдруг Оюмаа Седип-ооловна сказала, что мы будем записывать видеообращение на прямую линию с Путиным, что ему надо все рассказать. 

Она предложила мне подержать плакат об отставке чиновницы, потому что я самый известный и влиятельный. Эта фотография везде разлетелась, вы все видели, наверное.

Потом некоторые сироты записали обращение к Путину, они прислали мне и попросили зарегистрировать. Я скачал видео и сделал, все как надо. По инструкции. Я отправил обращение. Никого я не предавал. Кто хочет, пусть сделают запрос к организаторам в Москву. В это время Оюмаа Седип-ооловна готовила команду на выборы в городской Хурал. Я думал, что тоже буду активно работать. Смотрю, все при делах. Например, Сайсуу Байкара хотели сделать помощником Вячеслава Мынын-оола, всех расставили по округам. Я удивлялся, почему без меня все происходит. Спрашивал у девочек-сирот, но они сказали, что про меня вообще никакой речи не было. Конечно, я был сильно подавлен. Смелости не хватало спросить, по какой причине все делается без меня. Решил написать в наш общий чат. Спросил: какие для меня будут задания, какую должность дадите мне? Оюмаа Седип-ооловна ответила кратко и четко: студентам нельзя в выборах участвовать, тем более с судимостью…

– Значит, обида стала причиной твоего публичного видеобращения с призывом к сиротам остановиться и не поддаваться манипуляциям?

Я сам что ли хотел эту судимость получить, это административное наказание? Сам что ли бегал в Агентство бастовать? Нам Оюмаа Седип-ооловна говорила, что все это законно. Никто нас не тронет. Уверяла, что акция законная с разрешением. И что ж, Оюмаа Седип-ооловна думает, что я круглый дурак? С 18 лет можно стать кандидатом в депутаты. Закон разрешает. А мне 25 лет. Почему она соврала мне? И тогда я все понял. Это не личная обида, а просто мое слепое доверие к Оюме Седип-ооловне. По моему мнению, она весь мой труд использовала, думая, что я глупый мальчик. Я не глупый.

Меня, хоть и в интернате, но хорошо воспитали. Я много учился. Наверно это из-за того, что знает, что я одинок, у меня нет влиятельной родни. Никто за меня не скажет слова. Вот и решила выкинуть меня за борт, наверное. Честно скажу, я не планировал с ней ссориться. Я просто понял, как меня страшно предали. По моему мнению, также предадут и других ребят. Мне кажется, что Оюмаа Седип-ооловна старается для себя и для своих каких-то командующих, которым нужны наши сиротские головы, наши слова, наши аккаунты в соцсетях, наша готовность быть на побегушках. Я ведь был на побегушках. Но меня под суд подвели, а потом с выборами так стыдно обманули. В своем видеообращении я просто решил предупредить всех активистов, предложил законно добиваться своих прав. Я там вообще не упоминал имени Оюмыы Седип-ооловны Донгак. Просто хотел сделать обращение и забыть про нее. Но что она стала вытворять потом – это был кошмар.

– Как началась ваша публичная перепалка?

Я вообще ничего обидного в ее сторону не сказал, даже имени не назвал. Просто сделал обращение. Она взорвалась. Начала резкие и обидные претензии высказывать, все на меня ополчились. Она написала публично, что я больной, и что они все относились ко мне снисходительно. Что я им особо не нужен был. Вот такое вранье меня разозлило. В личных сообщениях стала чушь писать, что я продался чиновникам, что она все – равно отберет мой дом и докажет, что я не сирота, что найдет мою мать откуда-то, стала меня унижать, называя меня в женском роде. Вот открылась настоящая Оюмаа Седип-ооловна. Где вы видели правозащитника, который будет страшные проклятья говорить сироте, которому надо добиваться прав. Ее настоящее лицо я увидел. У меня не было защиты кроме наших переписок. Я ведь точно знаю, что Оюмаа Седип-ооловна всеми способами оправдает себя, а меня публично выставит дураком, больным, сумасшедшим, не самостоятельным.

Скрины с переписок – это моя единственная защита и единственное доказательство настоящего поведения этой женщины. Сейчас она хочет оправдать себя красивыми словами, что просто сгоряча вспылила. Но я не верю. Все ее слова – это лукавство, продуманная тактика, чтобы мне не верили. Но чтобы защитить свое имя я стал вытаскивать скрины, которые для ее репутации и для ее имени были не выгодны. Разные люди мне писали угрозы от фейков. Приезжали вечером в общежитие какие-то парни, искали меня. Хорошо, что я на поле поливал капусту и не столкнулся с ними. Мне пришлось переждать на поле, когда они уйдут. Потом звонили мне какие-то парни, тоже вызывали на улицу ночью. Может быть, им дали приказ уничтожить мой айфон со всем архивом, чтобы я не мог больше скрины показывать. У меня ведь очень много всего за все годы нашего общения накопилось.

– И как ты справился со всей этой ситуацией? Власти тебя заметили? Поддержали?

Было трудно. Я не предатель. Просто я открыто сделал свой выбор. Это меня предали. Но я не хотел мстить за это, а просто предупредил сирот, чтобы не верили никому. Предупредил, что у них тоже откроются глаза и тогда они поймут мой выбор, мое решение. Если бы меня не трогали после этого, не унижали публично, то никаких скандалов со скринами переписок не было бы. Но она меня хотела морально, психологически задавить и давила. Самое низкое было про мою мать, и про то, что я им особо был не нужен. Хотели показать меня дурачком. Вот так она использовала мой труд.Сначала она всюду в соцсетях писала, что я круглый сирота, у меня никого нет. А потом стала ненавидеть и проклинать, что найдет мать и докажет, что я не сирота, что отберет с помощью прокуратуры мой будущий дом. Стала кричать, что я никогда не сделаю никакой карьеры и буду человеком, от которого все будут шарахаться. Сразу я просил ее оставить меня в покое, она все равно продолжала, остановиться не могла. 

Мне повезло, что в июне в Туву приезжала мама Ксении Собчак Людмила Борисовна Нарусова. Видел в какой-то газете объявление, там контакты приемной были. Все выяснил и написал  заявление. Очень переживал. Наконец-то настал день встречи. Я все рассказал, все высказал. Людмила Борисовна мне четко ответила, что никто не имеет права мне угрожать. Если так, то она будет разбираться даже до уголовного дела. Сказала, что будет помогать с жильем. Наверное, она расскажет про меня правительству, про мою очередь. Немного на душе легче стало. Я посоветовал, чтобы Ксения Анатольевна не брала помощь Оюмы Седип-ооловны. Мне кажется, ей надо честную команду, честные работники. После этого чего только опять не было…

– А что еще происходило?

Мне стали звонить разные люди и спрашивать, как я попал к Нарусовой на прием, получил ли уже дом, чем меня подкупили чиновники. Обрабатывали меня, что чиновники меня обманут и уничтожат. Сейчас Оюмаа Донгак рассказывает, как сильно она мне помогала. Возила туда-сюда, в Берлин даже хотела отправить, помогла поступить в университет. Но поступил то я сам, честно. Что тут она сделала? Я умею учиться самостоятельно, у меня специальности: портной, кондитер, соцработник, оператор ЭВМ, садоводство, парикмахер. И на каждую специальность у меня «корочка» есть, мои дипломы.

Сейчас я учусь на сельхозфакультете Тувинского госуниверситета. Если Оюмаа Седип-ооловна хочет постоянно и всем рассказывать, как сильно она мне помогала, то давайте подумаем, кто кому помогал на самом деле. Чем она помогла мне за все эти годы? А я все делал без права на свое мнение, покорно. Я бежал и все делал. Когда не получилась регистрация кандидатов в городской хурал и планы провалились, то все начали меня в этом винить. Якобы, я рассказал властям, кто на каких округах будет выступать кандидатами. Мне звонили сироты и кричали на меня, что я предатель. Я сильно стал переживать, почему они думают, что я властям что-то секретное рассказал. Думал, думал и пришел к выводу, может быть, она сама провалила организационную работу и решила так оправдаться перед сиротами?

– Как ты думаешь, почему видеообращение сирот к Путину не вышло в эфир? Может быть, ты все-таки предал и не отправил?

Нет, я все отправил, как надо. С моей стороны предательства нет. Почему не вышло, откуда я знаю. Наверное, в Москве увидели, что у нас скандалы некрасивые идут, ведь как правозащитник так может себя вести? Подумали, наверное, странные какие-то там дела у них, и Оюмаа Седип-ооловна выступает против президента Путина.

– А где она работает так? Саян, ты должен понимать, что она свободный гражданин, может критиковать власть и президента. Никто не может запрещать и осуждать за это.

Она руководитель группы Вконтакте «Новости Тувы плюс», там у нее большая работа проходит. Только там комментарии у нее – не живые люди, но и аккаунты-фейки. Она сама с собой разговаривает там. И сирот просила много комментировать. Сама напишет готовый комментарий и кидает нам, чтобы мы от своего имени ставили. Мы так и делали. Сейчас не знаю, кого просит.

Я всем сиротам сказал, будьте осторожны. Защищайте свои права сами. Не надо в политике все это кричать. Просто нас там используют. Надо думать, как нам по-своему все делать. Если у Оюмыы Седип-ооловны есть право критиковать власть, Кара-оола, Путина, если она хочет все это делать, пусть делает сама со своими взрослыми помощниками. Там же есть у нее знакомые политики. Сами подумайте. Потом нас, сирот, просто дураками могут выставить, больными и неблагодарными предателями. Я все это понял на своей шкуре. У меня больше доверия нет.

– Но вы же все-таки долгие годы были вместе, сотрудничали, общались. Есть наверняка у нее хорошие качества?

Я думал, что есть. Думал, что она хорошая. По моему мнению, она очень хитрая и не искренняя. Хватит с меня, не могу видеть это двуличие. Мне теперь понятно, что она относилась ко мне как будто я слуга. Побегу и сделаю для нее все, что скажет. Все это закончилось. Не надо меня больше преследовать, очернять, обвинять, травить на меня людей. Я буду жить своей жизнью, никто не вправе угрожать мне расправой и клеймом, что от меня все шарахаются. Все у меня в порядке с судьбой. Ее чуть не сломала сама Оюмаа Донгак, а не другие люди. Пусть останутся на ее совести все ее делишки.

– А как ты оцениваешь работу власти в своей республике? Они тебя поддержали?

Власти меня обязаны поддержать по закону, по моему статусу. Я везде написал свое письмо с требованием выполнить мое право на жилье. Всем чиновникам всегда надо указывать на проблемы простых людей обязательно, только не так, как нас заставляли.