Девушка и… клопы

Экспертов этого узкого направления в России не так много – по примерным подсчётам, не более девяти человек. Докторов наук среди них ещё меньше. А вот число кандидатов в 2018 году пополнила молодая научная сотрудница Тувинского института комплексного освоения природных ресурсов СО РАН Светлана Кужугет. Она защитила кандидатскую диссертацию по фауне наземных полужесткокрылых Тувы.

Светлана – учёный-энтомолог, проще говоря, специалист по насекомым. Главный объект её исследований – клопы. О них она знает всё.

Интересно, что тот клоп, который известен нам как паразит и с которым мы отчаянно боремся, – лишь один из сорока тысяч существующих на планете видов. Представители этого класса насекомых живут бок о бок с нами в городе и в селе, поедают ботву овощей, которые мы выращиваем на своих приусадебных участках, носятся по водным зеркалам озёр, к которым мы съезжаемся летом на отдых. Они кишат в траве, сидят на спелых ягодах, живут в птичьих гнёздах… За десять лет, которые Светлана посвятила своим исследованиям, она открыла 74 новых вида этих насекомых, которых прежде в Туве не обнаруживали. Теперь, благодаря работе учёного, доподлинно известно, что на территории нашей республики обитают 388 видов клопов.

– Светлана, почему вы решили изучать именно насекомых?

– Растения – объекты неподвижные, мне интереснее изучать что-то более динамичное. Вообще насекомые довольно мало изучены. При этом очень многочисленны, работы там непочатый край. Некоторые отряды не разработаны совсем. Не сравнишь, конечно, с молекулярной биологией, но направление очень перспективное.

У нас в лаборатории есть ещё несколько специалистов, которые занимаются другими насекомыми. Валентин Викторович Заика, наш руководитель, воспитывает целую школу энтомологов. Например, мой коллега Сылдыс занимается цикадовыми. Другой специалист, Чингис, изучает водных жуков. Александр Саая – он защитился в 2010 году – изучает комаров-долгоножек.

– Было ли это вашей мечтой – стать биологом?

– Готовилась я вообще-то в медицинский, но поступить не получилось по ряду причин. Поступила в наш ТувГУ, на биохим, без проблем. Подразумевалось, что год проучусь, а там поступлю куда хочу. Но… учиться мне понравилось. Осталась и не жалею: очень люблю свою работу. Кроме всех своих прочих достоинств, наука – труд спокойный, творческий; ты сидишь, занимаешься любимым делом, и тебя никто порой не трогает. Это спокойствие душевное мне очень нравится.

Вообще, входя в науку, человек должен понимать, что результатов труда ему придётся ждать долго, от него потребуется очень много усилий, усидчивости, терпения. Это ежедневная кропотливая работа. Мозг учёного постоянно занят решением каких-то проблем. Бывает, что не так просто даже начать какую-то статью. Может потребоваться несколько дней, чтобы мысль в голове созрела и сформулировалась – в это время мы можем заниматься чем угодно, какой-то рутинной, механической работой, только не написанием. У биологов и химиков созданию научной статьи предшествуют поездки, экспедиции, сбор материала и длительная его обработка потом. У химиков – лабораторная работа. Экспедиционный период у нас – с весны по конец осени. И в холод, и в жару. Поездки, природа, красивые места – мне кажется, отчасти я и пошла в биологию потому, что мне нравятся экспедиции, приключения. Это время, когда случаются разные интересные ситуации. И забавные, и страшные местами. Как-то, помню, остановились рядом с древними могильниками и там, среди скал, обнаружили какие-то непонятные кости. А дело было вечером, ну мы и принялись пугать друг друга разными версиями, чьи это там кости лежат. А днём уже поняли, что, скорее всего, кто-то просто похитил скот, разделал его и сбросил останки в скалы... И чего только не бывает в этих экспедициях!

– Эти выезды у вас – ежегодно, по запланированному графику?

– Да. Всё планируется. В начале весны у нас идёт обязательный инструктаж по технике безопасности при проведении экспедиционных работ. Назначается командир отряда, готовятся машины, всё перепроверяется перед поездкой, закупаются продукты – и мы едем. Сроки экспедиции зависят от того, куда предстоит путь. Чем дольше – тем лучше. Можно успеть охватить несколько целей исследования. Также проводим ежегодный мониторинг на угольных месторождениях – оценку экологического состояния, то есть как влияют разрезы на окружающую среду.

– А вы смотрите их влияние на насекомых?

– Да. Как изменяется видовой состав насекомых на отвалах, на окружающей территории. Для сравнения исследуются и прилежащие к ним территории – есть ли различия.

– Есть?

– Есть, но незначительные. Территории рядом с разрезами, которые остались неизменными, практически не страдают. А отвалы – они постепенно зарастают, рекультивируются, самовосстанавливаются.

– Светлана, ваша научная тема – фауна клопов… Это же так обширно! Для чего такой масштаб?

– Да, фауна включает в себя всё: и их биологию, и экологию, где они обитают, и их развитие. Это классическая работа.

– Она формирует фундамент для последующих более узких исследований…

– Да. В моей диссертации – 74 новых дляТувывидов. Только клопов. Получается, существовавший ранее список видов расширился на 74 единицы.

– А до вас эту тему здесь исследовали?

– Проводились фрагментарные исследования, какими-то урывками. В 1973 году вышла хорошая работа. До меня здесь было найдено 314 видов клопов, с моими получается 388. Хотя специалисты считают, что должно быть более 400.

– А вообще сколько существует видов клопов?

– Около сорока тысяч. В восточной части России в 2010 году говорили о 1200 видах. Сейчас эта цифра, возможно, поменялась. Обновления происходят каждый год.

Насекомых – великое множество. Поэтому недоумение, дескать, у вас только насекомые? – оно по незнанию. Каждый энтомолог, готовя диссертацию, охватывает по четыреста видов. И чтобы стать компетентным специалистом в своей области, нужно каждый вид знать в лицо... Вот и мои родные вначале не воспринимали мою работу всерьёз.

– Чудачка?

– Ну да. Всегда с сачком, с дневничком каким-то… А потом появились научные статьи, какие-то почётные грамоты от министерства. Потом всё это вылилось в диссертацию, и люди поняли, что это серьёзно. Когда обмывали диплом, мой дед, кандидат юридических наук, высказался: оказывается, сказал, человек-то занимается наукой!

Далёкие от науки люди часто ожидают от учёных, что они должны разработать какой-то продукт – вот прямо сегодня-завтра. Так не бывает.

А то биоразнообразие, которое мы исследуем, это состояние, которое сегодня есть, а завтра его может уже и не быть. Это очень большой биологический ресурс, оценку которого мы ведём. Часто это очень сложно делать, и кому-то непонятно, что это может быть фундаментом, на котором держится что-то. Но насекомые влияют на растения, на окружающую среду. Это корм для птиц, для рыбы – всё одно с другим связано...

– Светлана, а свои 74 вида, которые вы открыли, их вы всех в лицо знаете?

– Конечно.

– А они очень друг от друга отличаются?

– К счастью, по внешнему облику, своей морфологией, отличаются очень.

– Я, человек тоже весьма далёкий от вашей области, знаю, что есть клоп, который живёт в подушке, а ещё есть такой клоп-вонючка, который попадается на ягодах. Мой ограниченный ум сводит всё ваше многообразие вот к этим двум товарищам.

Последний, с зелёной спинкой и специфическим ароматом, это действительно клоп, или его просто так обозвали в народе?

– Да, это клоп. Он так и называется: ягодный клоп. Вообще ягодные клопы бывают тоже разные. Семейство, которое чаще попадается на ягодах, выделяет из своих пахучих желез специфический, металлический такой, запах – это их защита от хищников. Почему на ягодах? – потому что они высасывают из них сок, и не только из ягод – и из других мягких тканей растений.