Гумер Сабирзянов. Записки помощника Салчака Тока

Эти небольшие заметки мною были написаны давно, кажется к 100-летию со дня рождения Салчака Колбакхорековича, но не были переданы в печать. А недавно я получил большой подарок из Тувы — книгу «Салчак Тока» из серии «Жизнь замечательных людей». Она издана под общей редакцией Сергея Шойгу и ответственного редактора, доктора филологических наук Каадыр-оола Бичелдея.

Начну с того, что мне и сейчас не хочется вносить в эти заметки какие-то существенные поправки. Наверное, сказанное в то время было рефлексией на ту скудную информацию, которая доходила до нас в Казани о том, как изменились общественные настроения в Кызыле с началом так называемой перестройки. После прочтения указанной монографии мне показалось, что мои размышления того времени во многом совпадают с тональностью и основным концептуальным подходом авторов книги к освещению вопроса о роли С. К.Токи в истории Тувы. Поэтому в основе этого материала решил сохранить то, что было написано 15 лет назад.

Салчак Колбакхорекович Тока — несомненно одна из самых крупных фигур в истории тувинского народа. Это было очевидно уже в те далёкие 1950–60-е годы, когда мне пришлось работать в Туве, сотрудничать с ним и общать­ся. Сейчас между мной и Тувой не только тысячи километров, но и десятки лет, прошедших после моего отъезда из Кызыла. Старательно перебираю в памяти всё, что запечатлелось в те далёкие 60-е годы и прихожу к выводу: нет ничего натянутого в моём предыдущем утверждении об оценке роли Токи в огромных преобразованиях в жизненном укладе тувинского народа.

Всё, что пришлось увидеть и узнать в Туве, у меня в памяти хранится, как акварельное полотно, — всё пронизано особым светом.

Ну, скажем, картинка первая — поверхностная. В конце августа 1955 года, в воскресный день, мы — 12–15 выпускников различных вузов из разных городов Советского Союза — в кузове грузовой автомашины, крытой тентом из брезента, выехали из Абакана в Кызыл, под дождём и мокрым снегом перевалили Арадан и с этой вершины ранним утром стали спускаться вниз, к Туве. Её столицу — город Кызыл — мы увидели в лучах восходящего из-за гор солнца. Доехали до правого берега Енисея, долго ждали паром, чтобы переправиться на левый берег. Все мы с большим интересом разглядывали город, в котором предстояло начинать трудовую жизнь. Издалека была видна одна высокая труба, из которой шёл жиденький дымок, невдалеке от неё выделялись несколько каменных зданий. Позже я узнал, что труба эта принадлежала небольшой электростанции, обеспечивавшей энергией город Кызыл, а в самых приметных каменных зданиях размещались средняя школа № 1, средняя школа № 3 и Тувинский обком КПСС.

Переехали Енисей, погрузились в кузов своей машины, едем по совершенно пустынной улице Ленина и вдруг наша машина останавливается. Оказалось, что почти на перекрестке улиц Чульдума и Ленина поперек дороги лежит пьяная женщина. Отчётливо помню: она лежала поперёк улицы на спине, в одном платье, в правой руке недопитая бутылка портвейна, её чёрные волосы лёгкий ветерок перекатывал на сером асфальте то в одну сторону, то в другую. Я был ошарашен этим зрелищем; в послевоенном Ульяновске, где я практически вырос, закончил знаменитое педагогическое училище, затем педагогический институт тоже много было пьяных — в основном искалеченные солдаты Великой Отечественной войны, главным образом мужчины, но здесь в такое раннее и солнечное утро увиденное казалось чем-то нереальным, сюрреалистическим.

Картина вторая — все мы обратили внимание на дома без привычной нам двускатной крыши, просто с земляной насыпью на потолках. Через день я уже знал, что чуть ли не половина домов в столице Тувы точно такие же, убогие — они не только без крыш, многие из них и без крылечек, двери открываются прямо на улицу, окна без ставен.

Позже я неоднократно вспоминал ту женщину, которая встретилась нам на главной улице столицы Тувы: мне нередко казалось, что вплоть до конца первых десятилетий ХХ века, когда другие народы, как бы навёрстывая упущенное, устремились по пути глубоких преобразований своей жизни, Тува прозябала своё историческое время.

Руководители Тувы 1920— 1930-х годов и особенно генеральный секретарь ТНРП С. К. Тока понимали это. Некоторые из них в эти годы обучались в Коммунистическом университете трудящихся Востока в Москве, они знали, видели, как меняется к лучшему Россия. А там, за Саянами, на берегах бурных Пий-Хема и Улуг-Хема всё ещё царят отсталость, социальные болезни. Став генеральным секретарем ТНРП в 32 года, Салчак Тока должен был найти способы вывести свой народ на путь прогресса. А путь в тех исторических условиях был один — вместе с Россией, страной, на просторах которой Улуг-Хем становится Енисеем и выносит свои воды в мировой океан. К сожалению, во многих случаях в мире обстоятельства складываются так, что не всё зависит от тебя. Одному жить хорошо только в собственной квартире, шагнул за порог своего дома — и ты в окружении других.

Мне в 1961–1962 годах довелось работать помощником первого секретаря Тувинского обкома партии С. К.Токи, нередко вместе выезжали в районы Тувы, вместе готовили его доклады, принципиальные статьи для местных и союзных средств массовой информации. Затем он сам меня порекомендовал на должность заведующего вновь формировавшегося сектора школ и учебных заведений обкома партии, который вскоре был преобразован в самостоятельный отдел обкома. Руководителем так называемого блока идеологических отделов был милейший человек — Кужугет Сереевич Шойгу.

И после того, как я несколько отдалился от Токи, мы общались с ним с прежней простотой и без особых церемоний. Знаю точно, что Салчак Колбакхорекович и в 1960-е годы тяжело размышлял над тем, правильно ли поступили руководители Тувинской Народной Республики, принеся суверенитет своего народа на алтарь единства с Советским Союзом. Однажды, когда ещё я исполнял обязанности его помощника (и одновременно его телохранителя), мы были с ним в командировке в Эрзинском районе. После утомительной дороги и целого дня напряжённой работы мы за ужином выпили по паре рюмок коньяка. Как-то стало легче, в душах, мне казалось, воцарилась умиротворённость. И тут он несколько неожиданно для меня сказал, что многие из местных молодых интеллигентов-тувинцев осуждают его за вступление в состав СССР, говорят, что землю свою продал за железки — автомашины, трактора, комбайны. А если бы не было того, что мы имеем сегодня, говорил он, всех тувинцев можно было бы разместить в одном Эрзинском районе или где-то в Барун-Хемчике — большая часть давно вымерла бы от болезней и голода. Да и суверенитета-то как такового уже не было — Тува давно осваивалась русскими колонистами, на тувинцах наживались китайские купцы, они ради своей выгоды спаивали аратов и беспощадно обирали их.

Я с интересом наблюдал за ходом его мыслей, за тем, чем он гордился и что его огорчало. Как и многие другие руководители того времени, он любил правительственные награды, не упускал случая, чтобы их получить, но наибольшую радость он испытывал от того, что удалось в верхах договориться о выделении дополнительного финансирования и за счёт этого в каком-то районе сдавалась в эксплуатацию новая школа, в другом — районная больница, где-то клуб и т. д. Особенно его радовало то, что с каждым годом в Кызыле становилось больше жителей из сельских тувинцев. Для их организованного переселения из общего фонда жилищного строительства выделялся специальный лимит квартир. При случае сам же смеялся над тем, что многие из новопоселенцев на первых порах рядом с городской квартирой ставили юрты и пытались сохранить привычный образ традиционной жизни. Тока жил жизнью своего народа, болел за него и радел всеми силами за его благополучие.

Он был глубоко убеждён в том, что без участия специалистов, прибывших из-за Саян, невозможно создать современное народное хозяйство, без русских педагогов (в это число входили и мы — русскоязычные) Тува не будет иметь хороших школ, а, значит, и своих квалифицированных кадров специалистов народного хозяйства. Он поимённо знал не только таких выдающихся директоров школ, как Нина Васильевна Селина (Туранская средняя школа), Наталья Михайловна Мареева (Шагонарская средняя школа), Лидия Сергеевна Плюснина (Кызыльская средняя школа № 7), Пётр Васильевич Маркелов (школа № 1), директора Кызыльского сельскохозяйственного техникума Александра Георгиевича Херуменко, но и многих рядовых учителей из сумонных школ. Помнится, на одной из августовских конференций педагогов заведующий областным Отделом народного образования Борис Иванович Болдур-оол критиковал некоторых просвещенцев из близлежащих к Кызылу районов. Салчак Колбакхорекович прервал докладчика из президиума и говорит: «Нина, ты бы съездила к ним на пару дней, поучи их работать». Эти слова его были обращены к директору образцовой Туранской средней школы Н.В. Селиной. Обращение к ней первого секретаря по имени воспринималось всеми как проявление товарищеской близости людей, занятых одним общим делом.

Педагоги в 1950–70-е годы являлись локомотивами, которые тащили основную лямку происходившей в Туве революции в области культуры. Об этом в свое время я немного написал в книжечке «Партийное руководство народным образованием в Советской Туве (1944–1967)», увидевшей свет в 1967 году.

Где-то в начале 1990-х годов до нас в Казани дошли слухи о волне неприязни к русским в Туве, о том, что группа молодых людей облила краской памятник С. К.Токе. На таких настроениях и в Казани отдельные деятели пытались построить себе карьеру, но, к счастью, этим угаром болели немногие и недолго. Во всяком случае памятник русским воинам, павшим при взятии Казани в 1552 г., находящийся в самом центре города, никто не тронул.

Думаю, при зрелом размышлении не стоило столь сурово чернить память о Салчаке Колбакхорековиче. У него были недостатки, было, наверное, и увлечение собственным культом, или, скорее, желание навсегда оставаться народным любимцем. Но, кажется, остракизму его подвергали не за это, а за то, что в духовной жизни тувинского народа с каждым десятилетием всё больше места стала занимать русская культура. А в какой из национальных республик не было этого крена, и сейчас разве не приходится им вести постоянную борьбу за право обучать своих детей родному языку и подлинной истории своего этноса ?

Однако, верно и то, что без приобщения молодого поколения на каждом этапе истории к мощной русской культуре трудно вести диалог с мировой цивилизацией. Здесь важны пропорции. Наш Минтимер Шарипович Шаймиев говорил: выход только в том, чтобы русскую культуру, русский язык знать лучше самих русских, кроме того, надо отлично владеть своим родным языком и не менее чем одним из иностранных языков. А. Чыргал-оол, С. Ланзы, К.С. Шойгу, Ю. Аранчын, М. Хомушку, Г. Ширшин и многие другие деятели тувинской культуры выросли именно на такой почве.

Мне по поручению руководства республики, лично С. К. Токи, пришлось как заместителю заведующего идеологическим отделом обкома партии принимать участие в становлении Хову-Аксынского кобальтового комбината, Ак-Довуракского асбестового комбината. Хорошо помню, как С. К. Тока вместе с другими руководителями республики окрапливал из пиалы тувинской аракой только что построенный мост через Енисей.

Hе знаю, были бы эти гиганты на тувинской земле без 1944 года, а это ведь те ступени, по которым отсталая аратская Тува поднималась на уровень современной жизни.

В Туве остались 13 лет моей молодости, они глубоко запали в душу, в этом смысле я — давний тувинец. Покидая Туву летом 1968 го­да, я запомнил её совсем не такой, какую увидел в 1955 году. К этому времени Кызыл представлял собой целеустремлённую столицу республики, которая гордилась тем, что советские космические корабли обшиваются асбестом из Ак-Довурака, промышленность страны получает тувинский кобальт, полезные ископаемые из Тоджи и т. д. Республику возглавляет такой авторитетный в стране человек как Салчак Колбакхорекович Тока — писатель, партийный, государственный деятель, умный человек. Мне самому посчастливилось быть свидетелем того, как к нему по-дружески относились выдающиеся знаменитости того времени К. Е. Ворошилов, М. С. Будённый, первый зампред правительства страны Д.С.Полянский и другие. Поэтому в качестве самого лучшего пожелания симпатичному мне тувинскому народу я бы просил у Всевышнего дать ему побольше таких людей, каким был Салчак Калбакхорекович.

Все основные положения рецензируемой книги не противоречат тому, что мною как очевидцем определённого кусочка жизни Тувы и С. К. Токи было изложено в предложенных читателям заметках. Более того, они, надеюсь, дополняют друг друга.

Концептуальный настрой этой монографии, его душевная искренность, солидная научная интерпретация конкретных фактов, стиль изложения материала просто подкупают читателя и оставляют самое благоприятное впечатление.

Хочу сказать большее — эта книга, мне кажется, хорошее свидетельство зрелости общественной мысли в кругах современной интеллигенции Тувы.

 Есть, конечно, к книге и отдельные замечания, но они не существенны. Здесь только об одном из них — на обложке книги дан портрет С. К. Токи в генеральском мундире — он действительно в дни особых государственных праздников одевал эту парадную форму, но он не был полководцем, портрет в цивильной форме в данном случае подошёл бы намного лучше.

Не знаю, есть ли в Туве Государственная премия в области науки и техники, если она существует, я позволю себе смелость предложить выдвинуть эту монографию на соискание такой премии.