"Как появился интерес к храму "Устуу-Хурээ", чья это идея - восстановление?"

СПб. П. Леус

-Из федерального бюджета Министерством культуры Российской Федерации были выделены средства на реставрацию памятников, включенных в программу по Восточным памятникам. Верхне-Чаданскому хурээ по этой программе выделено спецфинансирование.

-Какая сумма?

-Смета нами составлена на 34 млн. руб. До конца 1999 года обещали 1 млн. Выделено 200 тыс. руб. Учитывая, что деньги уже переведены, я приехала с тем, чтобы при мне были начаты земляные работы. Как автор проекта я должна вести архитектурный надзор, обязана направлять строительство. То, что реально получило Министерство культуры Тувы, очень мало. Этого хватит только на предоплату и заготовку древесины.

-Очень часто, со ссылкой на экономические трудности, средства используются не по назначению. Вас это не беспокоит?

-Если деньги не будут освоены, их придется вернуть. В Москве организация по Госреставрации следит за выполнением заявленных работ.

-Как этот объект попал в Федеральную программу?

-О Верхне-Чаданском хурээ я впервые услышала в 1983 году. Обмеряла тогда христианские постройки в Верховье, исторические здания Кызыла. Те, памятники, что взяты на охрану, должны быть паспортизованы. Но работы по паспортизации завязли, потому что нет финансирования. Ездила и по другим программам четыре года подряд. В 1984 году с группой молодых архитекторов приехала и обследовала место хурээ. Смотрела архивы, ездила к старым ламам. Составила доклад министру культуры Анатолию Серену. Подготовила проект и защитила его в Москве.

-В чем уникальность этого хурээ?

-Датируется он началом ХХ века, это не старина. Но он был самым большим и масштабным из тувинских храмов, и возможно, самым парадным. Его уникальный характер в том, что в Туве не осталось ни одного культового здания. Они абсолютно все уничтожены. А этот сохранился, потому что глинобитные стены 1,5 метра шириной трудно было поломать.

-Как вам удалось убедить наших руководителей – атеистов, что хурээ нужно восстановить?

-В 1984 году замминистра культуры Кызыл-оол Монгуш предложил мне сделать проект реставрации музея под открытым небом, а Верхне-Чаданское хурээ самое красивое и подходящее место. Мы пошли ко всем деятелям культуры республики за поддержкой. Директор ТНИИЯЛИ Юрий Аранчын встретил меня со словами: «Во-первых, ваши документы! Во-вторых, я этого не допущу, потому что восстановление этих храмов усилит влияние китайских милитаристов!». От писателя Анатолия Емельянова я услышала: «Это не то, что восстанавливать, бульдозером надо срыть!» Он был председателем общества «Знание». Через год Аранчын сказал мне: «Где ваш проект? Он нам очень нужен» и прикрепил ко мне Каадыр-оола Бичелдея, тогда старшего научного сотрудника ТНИИЯЛИ. Мы с ним много ездили, опрашивали старых людей. Сейчас никого не надо убеждать, что это нужно, что это святое дело. Все уже понимают. Во-первых туда ездил Далай-лама в 1993 году. И он провел службу, сказав, что действует удивительная аура. А Богодо-Гэген, возвращаясь через Хандагайты, прямиком отправился к храму и только потом, поехал в Чадан.

-Почему до сих пор судьбы этого хурээ больше волнует вас, Министерство культуры культуры России, а не живущих на этйо земле, верующих буддистов?

-Почему его не финансирует конфессия? Потому что это уникальный по своему характеру памятник архитектуры. Министерство культуры Российской Федерации финансирует его, как памятник архитектуры. А использование может быть двойное, можно смотреть глазами туриста, как на памятник и как на храм. Говорить, что это неописуемый памятник архитектуры нельзя, но для Тувы он был очень редким. Кроме того, на территории России такой храмовой стилистики просто не было. Все буддистские кирпичные храмы имели ощутимый отпечаток русской архитектуры. Тува изолирована от России, она использовала какие-то приемы архитектуры Тибета прямо через Монголию. Особенности стилистики заключаются в том, что он представляет собой тип монгольского храма соединяющего в себе традиции китайской и тибетской архитектуры.

-В каком состоянии разрушения вы застали хурээ?

-Постановлением Совета министров Тувинской АССР его взяли под охрану. Это обязало всех его сохранять. Здесь приняли постановление, а в район даже не сообщили. Поэтому долгие годы в оставшихся стенах держали скот. Но сохранились данные, по которым его можно восстановить. Становины храма, деревянный каркас состоял из 49 столбов. Проект со мной готовила архитектор Лепкина, она же в Москве оформляла реставрационный лист. У нее очень большие знания по монгольской и тибетской архитектуре.

-Какие еще уникальные памятники архитектуры есть в Туве?

-Интересные постройки в Верховье. Поскольку староверы пришли с Перми через Красноярск, они свои традиции быта, строительства привезли с собой. Сохранились гумна, амбары, постройки действующие и сейчас. Водяные мельницы, которых в Росси днем с огнем не сыщешь. Ряжевые мосты на устоях (засыпанные бревна), как на русском Севере. Я мечтала сделать еще несколько паспортов на национальные памятники по государственной программе Министерства культуры Российской Федерации. Во-первых, на городище Тере-Холь в Кунгуртуге. Там река подмывает берега, местные жители пасут овец, глинобитные стены разрушаются. Вайнштейн ранее провел раскопки, сейчас все разрушено, разграблено… Интересно оваа по дороге в Эрзин тем, что в его основе – сруб, поставленный на скифское захоронение.

-Вы, наконец-то возвращаетесь в Москву после двухмесячной, изнурительной командировки. Но отдохнуть явно не собираетесь…

-Моя задача сейчас – стимулировать Министерство культуры России продолжить финансирование. Обещают, что в 2007 году будет открытие, но я сказала, что не доживу до этого времени, давайте уж как-нибудь побыстрее…

P.S.Устуу-Хурээ был заложен в 1905 году и построен вручную всего за два года, да так, что ни люди, ни время не смогли стереть его с лица земли в течение века. Его восстановление при современной технике,, дело не времени, не денег, а желания.