"Укрупнение регионов — это маразм"

Вопрос к лектору: "Чем, на ваш взгляд обусловлен дотационный паек для Тувы, искусственен ли он, либо есть какие-то причины? В Туве это объясняют тем, что Москве легче прокормить такую маленькую республику, чем иметь сильный регион, который потом вдруг захочет попроситься из России".

Ответ: "Со второй частью вряд ли соглашусь, а с первой вы абсолютно правы. Проще, чем менять среду, трансформировать элиты, кидать рыбку за рыбкой. Элита послушно заглатывает крючок. Там нет особой боязни выхода. Это дурная простота управленческих решений. Так быстрее, голова не заморачивается, потому что в остальных случаях нужны сложные комплексные механизмы вывода территорий, которые либо в силу исторического какого-то процесса менее развиты, либо плох инфраструктурный ансамбль, либо и то и другое, либо социально менее продвинуты. Тяжелые, такие комплексные лекарственные методы нужны, но проще так.

Вопрос: "Пермская область не является лидером в экономическом развитии, но не является и аутсайдером. Как известно совсем недавно пермская область объединилась коми-пермяцким национальным округом, который является дотационным регионом. Каким образом на этой объединенной территории будет развиваться экономика? Как мы полагаем, это первый шаг на пути объединения, укрупнения регионов, наверное, будут какие-то изменения происходить?"

"Ответ на него простой. Там восстановительное укрупнение. Начнем с того, всего лишь 14 лет назад это была единая территория, округ полностью управлялся и финансировался областью. Так было и со всеми автономными округами. Если процесс укрупнения ограничится вот этим набором субъектов российской федерации, я никаких проблем в этом не вижу. Если начнется более живые схемы, типа: 28, 35, 40, о которых сейчас не говорит только ленивый, ну что ж, я бы сформулировала ответ так: когда у вас не получилось — чтобы не были видны следы не получившихся… Других, вменяемых мотиваций, я не знаю. Мотивации типа — в Ульяновской области очень сложно управляемый губернатор с низким управленческим потенциалом, поэтому Ульяновскую область надо слить с Самарской, у меня вызывает встречный вопрос: а когда у человека перхоть, обязательно голову рубить или шампунь можно поменять?

Вопрос: "Когда приходится говорить с первыми лицами, руководителями регионов, то они в последнее время пребывают в некоем унынии, говорят, а с какой стати мы, регионы-доноры, должны кормить федеральный центр, и тех бездельников, которые нас окружают?"

" Действительно, это абсолютно ненормально, когда душевая обеспеченность социальными расходами в слаборазвитом регионе лучше, чем в регионе-доноре, который и дал эти деньги для того, чтобы обеспечить. Это не федерализм, это извращение федерализма, потому что логика любого перераспределения проста: тот, кто больше зарабатывает, хотя бы немного, но лучше живет, он это заслужил. Этот формат нарушен. У нас произошло то, что интеллигентно можно назвать – псевдоцентрализация, а реально это назвать иждивенизация экономики. Появилась целая группа регионов, в которых промышленность умерла, и на ее месте, ее как бы заместила экономика, которую делает государство — бюджетная экономика. То есть в валовом региональным продукте сидит образование, здравоохранение, бесконечно большое управление, которое характерно для этого субъекта. И все. Даже агросектор не так значителен. Это структура, где нет никакой модернизации. Это структура иждивенческих экономик очень немалого числа субъектов. Среди них три зоны: это наш дальневосточный и восточно-сибирский, это наши «Севера». В основном бедные округа. Не будь государства, эта экономика просто не функционировала бы. Это наиболее депрессивные области центральной России, особенно Псковская, ну и конечно республики северного Кавказа, где всё сидит на бюджетных деньгах. В то же время, кто-то уходит в модернизацию, кто-то упал в объятия государства и его экономика только формально третична. Кто-то угрюмо развивает индустрию и сектор услуг в нем как был третьестепенен, так и остался. Ведь это дело не в структуре. Секторальные вещи – это вещи, связанные с модернизацией людей. Когда у вас все в робах и все к станку, в регионе чего-то не хватает. В регионе должен быть баланс индустриальных каких-то структурных элементов и, конечно же, современных рыночных отраслей экономики, образовательных услуг, здравоохранения. Пока же мы с вами имеем следующее. Кто ни падал так сильно благодаря экспортным отраслям экономики, ушибся о другой угол. У них сейчас очень застопорена структурная модернизация экономики в сторону сектора услуг, у них все кругом индустрия. Когда экономика не заточена на сервис, когда она сидит на игле экспортного ресурса, и люди ведут себя соответствующим образом, они гораздо медленнее модернизируются.

Скажу грубо и просто – в экономике очень сложно добиться ансамбля Моисеева. Получается либо песни, либо пляски. Что это значит? Если вы хотите получить ансамбль песни и пляски Игоря Моисеева, вы должны все время искать некую точку, подчеркиваю, оптимума между двумя противоположными процессами: выравнивания и экономического роста. Выравнивание – это перекидывание ресурсов тем, кто отстает. Значит это оголение ресурсной базы и точек роста. Нет рецепта вечного: что мы хотим сейчас, чем мы можем пожертвовать? Только это позволяет найти точку роста.

А теперь опять о нашей жизни. Субъекты российской федерации, кому мы помогаем. В 90-е годы это было очень скромно, но, начиная с 2000-ого года, почти вдвое увеличился физически в рублях объем перераспределения. Уровень дотационности, который я здесь показала, это доля перечислений с вышестоящего бюджета в бюджеты этих субъектов федерации — больше 50%. В основном здесь присутствуют слабейшие регионы. Мы их обильнейшим образом подкармливаем. И экономическая политика эпохи Путина – это политика усиленного перераспределения в пользу слабейших, мы сделали свой выбор.

Я уважаю любой выбор, я просто пытаюсь просчитать его последствия. Давайте смотреть, на что мы даем деньги. Ну, там атомные станции не строят. В Еврейской автономной области и в Корякской, мы даем деньги в основном на то, чтобы работали центральные системы, чтобы людей можно было учить, лечить. Как они работают? При всех перераспределениях, которые мы учиняли, в душевом исчислении больше всего денег получали те, кто получал раньше. Как вы видите, это «Севера». Что это значит? А это означает очень простую, весьма грустную с точки зрения эффективности вещь. Это значит, что мы по-прежнему перекладываем деньги из федерального кармана в региональный, на цели преимущественно финансирования зданий и сооружений. В северном варианте эксплутационные расходы намного выше и весь этот прирост, в основном уходит на то, чтобы поддерживать здания и сооружения, а не модернизировать среду. И еще. Мы перераспределяем. Что это дает регионам? Я просто посчитала денежку, которую тратят наши регионы на так называемую социальную политику: пособия, льготы, все, что связано с помощью бедным и неимущим. И здесь два цвета. Как были лидеры, более всего тратящими в душевом исчислении, так и остались, и это правильно, если вы имеете возможность зарабатывать больше, значит живущие в вашем регионе население должно иметь возможность больше получать, но рядом с ними в душевом исчислении оказались аутсайдеры! Аутсайдеры по экономическому развитию: Тува, Дагестан, Кабардино-Балкария и т.д. Они лидеры по социальным платежам! А кто же у нас стал аутсайдером по социальной политике? Если вы эти названия прочитаете: Ульяновская, Кировская, Воронежская, Волгоградская, Пензенская, Саратовская, Смоленская, Калужская и так далее. А перераспределение идет в основном в пользу беднейших, но это перераспределение приводит к несколько странным вещам. Денежки-то туда скидываются, кто тратит все больше на социальную политику. В преддверии перехода от льгот к субсидиям, я думаю, вам это будет немножко небезразлично. Вы можете сказать, что доминирующий по этим расходам центр потихонечку сбрасывает ответственность на регионы, а регионы забирают или их вынуждают. Чаще они сами забирают часть ответственности из муниципалитета. И вот у нас теперь региональные власти да еще сейчас с переводом со льгот на денежные выплаты, да еще с тем, что порядок выплат по необеспеченным мандатам будет решаться на региональном уровне (я подчеркиваю это) — есть деньги – плати. Нет денег – ну извини дорогой. Мы уже видим, как легла ответственность на региональный уровень. В ближайшие два года это будет доминирующий уровень. Ну что ж, я могу сильно посочувствовать губернаторам. Так что же мы с вами получили, подводя итоги экономики? Мы с вами увидели, что та самая past dependency, зависимость от пройденного пути, от того, что у вас есть: ресурсы, географическое положение – то есть то, что вы не сделали своими руками, оно досталось. Это, конечно, ломает человеческую психику. Человек живет в регионе, в котором ничего не получается, нет ресурсов. Или человек живет в регионе, где все получается, но у других, потому что они сидят на этих ресурсах и их контролируют. Такая фатализация жизни в переходный период, очень грустная вещь. Когда от меня очень мало зависит. Я не там родился, я не там живу».