О Кызыле 1929 года глазами австрийского путешественника

Шаманы в знак благодарности за его искренний интерес к культуре Тувы подарили молодому иностранцу бубен, сделанный по всем шаманским канонам. Тувинская реликвия долгое время хранилась в семье писателя, которая позднее эмигрировала в США.

В 2006 году этот бубен был возвращен при содействии американского общества "Друзья Тувы" в центр Азии, и в настоящее время является экспонатом Национального музея республики.

Информагентство "Тува-Онлайн" продолжает публиковать отдельные главы из книги "Путешествие в aзиатскую Туву". Накануне юбилея столицы республики читателю будет интересно узнать, каким увидел в 1929 году Кызыл зарубежный исследователь.

Кызыл-Хото

Завтра мы планируем прибыть в Кызыл-хото. Там, где Бий-Хем сливается с Каа-Хемом, образуя «Великую Реку» - Улуг-Хем, как называют тувинцы Енисей, и находится Кызыл-хото, или «Красный Город». На карте девяностых годов, единственной, что имеется в нашем распоряжении, это место помечено как «Русский дом». Вот из этого Русского дома позднее и вырос в 1914 году Белоцарск – город Белого Царя.

Цаган-Батыр – Белый Великан, так называли русского царя монголы и остальные буддисты - от Тибета до приволжских калмыков. В нём они видели олицетворение божества - Белой Тары. Название Белоцарск было выбрано неслучайно: оно должно было убедить тувинцев, что властитель этой земли – не человек, а бог, подчинение которому является почти религиозной обязанностью. Сегодня город Белого Царя называется Красным. В этих трех названиях – Белоцарск, Красный, Кызыл-хото - отражены 40 последних лет истории края.

Дорога от пограничной заставы до Кызыл-хото сначала идёт через Туран, деревню русских колонистов, а затем уходит почти прямиком на юг, к Енисею. Ландшафт резко меняется. Тайга исчезла. На юге открывается широкая равнина в кольце гор, разглаженных ветрами тысячелетий. Из-за тонкого покрова жёсткой травы они кажутся совсем голыми, словно лысыми.

Сибирь закончилась, начинается Центральная Азия. Справа от дороги я вижу первое хурээ – ламаистский монастырь. Машина трясётся по колдобинам мимо могил давно исчезнувших народов, мимо рядов врытых в землю камней-балбалов, мимо каменных колец в форме кратеров со срезанными верхушками. Последнюю часть дороги мы преодолеваем в автомобиле.

Нас встречает Нацов и, похоже, делает это только из вежливости. Нацов, один из самых влиятельных людей в Туве, шеф ГПУ. И хотя фамилия у него русская, по национальности он бурят, представитель той ветви монгольского народа, что обосновалась на российской территории к востоку от Байкала. Точно так же, как когда-то царская Россия активно использовала бурят в качестве своих шпиков и тайных агентов (бурятам, как представителям монгольского народа и буддистам, был разрешен доступ в закрытый Тибет), так и сегодня в этих краях буряты остаются политическим инструментом российской власти.

Нацов представлял собой монгольский вариант революционера Зиновьева: такой же тучный, с таким же одутловатым лицом и такими же вечно растрёпанными волосами, явно нуждающимися в работе ножниц. Потом он подстригся и стал снова напоминать знаменитую статуэтку Будды с животиком.

А теперь, как я слышал, он живет в Москве. У нас с ним, кстати, сложились добрые дружеские отношения. Он меня не раз выручал. И сейчас, когда мой взгляд изредка падает на замечательный шаманский бубен, который Нацов по моей просьбе достал для меня, я вспоминаю о нём с теплом и благодарностью. Это был страстный любитель фотографии, человек толковый или, скорее, хитрый. Говорил он много и непонятно (бурятам с трудом даются русские звуки, например, «в» и «ф» у них превращаются в «б»), но свою неприятную работу выполнял с должным усердием.

Покрытые невероятно толстым слоем пыли, мы подъезжаем к Енисею. Пока мы ждём прихода просторного парома, на котором наш автомобиль и несколько лошадей доставят в Кызыл, мимо нас проносятся всадники. Это были первые после знакомства с жалкими обитателями пограничной заставы тувинцы.

Помните фильм «Буря над Азией»? Помните диких всадников? Именно так выглядели эти тувинцы. На головах у них платки, завязанные впереди узлом, на ногах сапоги по колено, а их длинные халаты настолько грязны, что невозможно понять, какого цвета они были изначально – коричневого или синего. Похоже, они возвращались с охоты. За плечами кремневые ружья и деревянные рогатины, на которые устанавливают ружья при стрельбе. У них был настолько дикий вид, что у меня даже возникла тревога за судьбу экспедиции, которая до этого момента проходила спокойно, без эксцессов.

Она оказалась напрасной. Позднее я встречал всадников и с более грозным видом, но они не тронули и волоска на моей голове, вели себя всегда дружелюбно, в любой момент были готовы прийти на помощь. Безобиднейшие люди, оставившие о себе самые теплые воспоминания.

Мы прибыли в Красный Город. Я не ожидал увидеть там что-либо грандиозное, но то, что предстало передо мной в качестве столицы страны, равной по площади одной трети Германии, меня все же шокировало.

Население этого «города», предположительно, насчитывает 2000 человек. Маленькие деревянные домики, рассеянные по огромной площади, образуют всего две улицы (если этим словом можно назвать две прерывающиеся линии хижин), – Ленина и Щетинкина. Один рубленый дом (в нем размещается Министерство иностранных дел) стоит на одной стороне улицы, на другой чуть поодаль еще один дом (это «офис» монгольской дипломатической миссии), за ним следует юрта, потом длинная пустота, потом еще одна избушка.

Все это скорее походит на заброшенную русскую деревню, чем не столицу государства или просто город.

На окраиине Кызыла установлена радиостанция, которая, правда, давно не работает. Ее некому починить. Нет специалистов. Зато исправно работает другая достопримечательность Кызыла – электростанция. Эта госсобственность, но не Тувы, а России. Не стоит представлять ее чем-то грандиозным. Генераторы обычно стихают уже к десяти вечера из-за дефицита горючего. Создателя электростанции в Кызыл-хото до сих пор вспоминают дурными словами. Вокруг полно древесины, в Саянских горах огромные залежи угля, а топливо для нее приходится по огромным ценам завозить за тысячи километров, потому что этот гений инженерной мысли придумал построить здесь электростанцию, работающую на нефти.

Электростанция работает допоздна только в «киношные» дни. Я смотрел там замечательный фильм “Мать” по книге Горького. Кино крутят не каждый день, максимум – два раза в неделю, а иногда ждать очередного киносеанса приходится довольно долго. Чтобы взглянуть на это чудо тувинцы приезжают издалека.

Двадцать, тридцать километров – разве для этих всадников расстояние имеет значение!? Они сидели на узких деревянных скамейках, в жуткой тесноте и напряженном ожидании. Моим соседом оказался шаман, которому накануне пришлось отправить свою душу в царство к Эрлик-орану – в страну мёртвых. Он с короной из перьев на голове, облаченный в причудливое одеяние со звенящими металлическими пластинами, несколько часов подряд камлал, бил в бубен, взывая к своим семи духам-помощникам, а потом отправлял тех разузнать, кто болен, кто скоро умрёт, у кого пропал скот.

Он бился в экстазе до двух часов ночи, бледный, с закрытыми глазами, потом обессиленный в судорогах упал замертво, обливаясь потом и дрожа. А теперь он сидит в кино, рядом с ним солдат, чуть подальше монгольский посланник, затем лама, дети, старые женщины, юные девушки, мужчины, перебирающие в руках четки со 108 жемчужинами.

В этот вечер плёнка обрывалась, по крайней мере, раз двадцать. Но это только прибавляло зрителям радости. Тем лучше! Тем дольше продлится сказка! Они не понимали ровным счётом ничего в происходящем. Ни один тувинец никогда в жизни не видел железную дорогу, фабрику, не знал, что такое забастовка.

Они даже не догадывались, что происходит на экране. Титры были на русском, но они не могли их прочесть, тем не менее, радость их была бесконечной. К событиям на экране они были совершенно нейтральны. Тот, кто стрелял, тот и был для них своим! И их совершенно не волновало, был ли этот герой революционером, или жандармом. Им было непонятно, вокруг чего была вся эта заварушка. Как только показались лошади, весь зал пришел в полный восторг. Они соскочили с мест, закричали, подгоняя лошадей дикими возгласами: «Че! Че!» Кино доставляло всем истинное удовольствие.

Лишь однажды они рассердились и зашумели. Поначалу я не понял причину негодования. Ничего возмутительного в сценах на экране не было: идущие ноги, поднятая рука, лицо. Оказалось, это и вызвало гнев! Мне перевели их крики: «Мы заплатили полную цену! Почему нам показывают только ногу? А где голова? Мы хотим видеть человека целиком! Почему такой маленький экран? Мы требуем большой экран для целого человека! Хотим большой экран! Большой экран!»

Сеанс давно закончился, а они все не расходились, смеялись, переговаривались. В кассе кто-то требовал продать ему лошадь, на которой в фильме скакал «мужик с золотым зубом». Один за другим они разбирали лошадей и скакали домой. Мимо электростанции и почты, домой в юрту, обратно в степь, в которой приглушенные звуки шаманского бубна уже взывали к духам.

В Кызыл-хото строительный бум. Когда я приехал, русские архитекторы и плотники как раз заканчивали строительство нового здания правительства – двухэтажный деревянный дом по соседству с партшколой. А пока одна часть министерств размещается в маленьких неприглядных домиках, а другая ютится в партшколе, пристроившись между кабинетами ответственных партийных работников и учебными классами.

В партшколе, где учатся 70 молодых людей, из пытливых юношей и девушек создают будущую чиновничью элиту Тувы. Бурятские учителя помимо базовых знаний – письма, чтения, счета – обучают их географии, истории и основам народного хозяйства (если то, что происходит в этих стенах, вообще можно назвать обучением). То, чему здесь учат, повергло меня в шок. Мир, по их системе, делится на Советскую Россию (Царство Света) и прочие страны (Царство Тьмы). То, что делают русские, – всегда хорошо, то, что делают другие, – всегда плохо.

Уроки с удивительно примитивными аргументами и бескомпромиссной логикой, в сравнении с которыми процесс обучения в самой Советской России – это почти институты сомнения и скепсиса. И каким же рисуется мир в этих юных головах! Когда один из них, например, узнал, что меня зовут Отто, то стал относиться ко мне настороженно. Он знал Отто Бауэра, которого воспринимал как злого демона. А вдруг между ним и мною есть что-то общее? Ведь меня тоже зовут Отто. Все это звучит ужасно нелепо и кто-то может подумать, что я фантазирую.

Увы. Это невыдуманная история. Нужно представить себе ситуацию во всей полноте и ясности: молодого чабана, не знающего ничего, кроме своих пастбищ, привозят в город (Кызыл-хото для него огромный город) и поселяют в интернат. На два-три года он отдан на откуп учителям, у которых нет иной задачи, как искалечить этот юный мозг. Конечно, при этом еще научить счету, чтению и письму (пока еще на монгольском языке), потому что Туве нужна новая бюрократия. В глазах этого колониального народа у партии большевиков божественный ореол.

Одна только попытка поразмышлять о том, действительно ли эта власть совершает только благие и правильные поступки, является преступлением против властелина, нет, более того – богохульством.

Ничто так не убеждает в способностях и талантах молодых тувинцев, как то обстоятельство, что, несмотря на эту муштру, на все попытки «правильно» обработать их мозг, то и дело находятся «чёрные овцы», отказывающиеся покорно следовать за вожаком стада. «Уклонисты» появляются даже среди выпускников партшколы, которых направляют в Ургу или в Москву, а «правые» - среди студентов КУТВ. Чуть поодаль на улице Ленина стоят здания Тувинценкоопа (Тувинского центрального кооператива), Госторга (советского государственного управления торговли), банка, немного в стороне почта, единственное почтовое отделение в стране, и, наконец, самое главное здание всей Тувы – здание советской дипломатической миссии.

Те, кто закладывал Белоцарск, современный Кызыл-хото, выбрали идеальное место. Озеро на восточной границе страны дает жизнь Бий-Хему, который несет свои воды на северо-востоке через огромные лесные пространства Тоджи и в Кызыл-хото сливается с Каа-Хемом, пришедшим, в свою очередь, с юго-востока. Две реки образуют Енисей, который берет направление на запад, вбирая в себя воды с гор Танну-ола – рек Элегест, Чаа-Холь, Хемчик. Горная цепь Танну-ола мягко поднимается на высоту до 2400 метров, образуя южную границу страны. Там, где Хемчик впадает в Енисей, проходит северная граница с Россией. В долине этой реки и ее притоков, в особенности Барлыка, живёт основная масса тувинцев.

В Хемчик впадают реки и ручьи с западных склонов Танну-ола и с восточной части Алтая. Таким образом, Тува представляет собой гигантскую долину, которую со всех сторон замыкают Саяны, Танну-ола и Алтай.

В центре этой долины находится Кызыл-хото.

(Перевод с немецкого Дины Оюн)